Надувной ангел
Шрифт:
Нино сделала радио чуть погромче – потрескивания, писка и стука стало больше. Выехали на улицу Арсена. Из припаркованного на углу «Форда Транзит» сгорбившийся безбородый курд Абдулла тащил в магазин большой ящик «Тампакса».
Время принесло свои изменения на этот участок Мтацминды – кто-то неудачно вышел замуж, кто-то удачно развелся, одного убили, другого посадили в тюрьму, третья накачала ботоксом губы, засохшую осину срубили и на ее место поставили мусорный контейнер на колесах, улицу Атарбекова давно переименовали в улицу братьев Зубалашвили (хотя все до сих пор так и называют ее Атарбекова), и советский гастроном превратился в современный маркет… Только безбородый Абдулла остался таким же, каким Нико помнил его с детства, – старый, тощий, пшенично-желтый,
Ватные ноги
Не успели подъехать к озеру, Нино уже захотелось вернуться назад. Как в любое время дня и года, вокруг было полно людей и машин. А ведь есть только две причины ехать на Черепашье озеро: первая – когда тебе больше некуда ехать, и вторая – оттуда всегда можно посмотреть на раскинувшийся перед тобой Тбилиси и снова убедиться в том, что это не город твоей мечты.
Стоило Нино повернуть руль, чтобы ехать обратно, как перед их машиной на стоянке, словно нарочно, освободилось место – «Опель» болотного цвета выехал задом, развернулся и медленно покатил в сторону Тбилиси. Нино на секунду замешкалась. Это была редкая удача, но она вовсе не хотела ей пользоваться. Но тут стали требовательно сигналить сзади, из серебристого «Мерседеса», а сторож стоянки в оранжевом жилете помахал ей полосатой палкой – пригласил жестом на свободное место… Нино припарковалась.
Не выходя из машины, они смотрели вниз на Тбилиси, откуда доносился отдаленный гул. У Нико появилось ощущение, будто перед ним другой Тбилиси. Но он не смог бы объяснить, чем отличается этот другой Тбилиси от обыкновенного. Просто впервые показалось, что это, возможно, не такой уж безнадежный город и в нем многое возможно. Жить, например. Вдруг захотелось сделать фотографию.
– Где бы ты хотела жить в Тбилиси? – спросил Нико.
Нино приподнялась и окинула взглядом Тбилиси. Быстро мысленно пробежалась по каждому району города. Наконец указала пальцем:
– Видишь тот большой белый дом?
Нико безрезультатно последовал взглядом за направлением пальца:
– Там много белых домов.
– Тот высокий… что стоит при входе в Мзиури.
Нико пригляделся к зданию.
– Ты правда хотела бы там жить?
– Да, – сказала Нино, – а ты разве нет?
– Не знаю. – После короткой паузы Нико добавил: – Поехали отсюда.
Нино все еще представляла себя маленькой девочкой рядом с Нико. Поэтому молча и покорно выехала со стоянки и повела машину в сторону Тбилиси.
У парка Ваке Нико в первом же киоске купил газету «Слово и дело» [6] и синий «Винстон». Когда вернулся в машину, сигареты отдал Нино, а сам раскрыл газету. Кто-то другой на его месте потратил бы легкие деньги быстро и бессмысленно: в кратчайшие сроки нахапал бы всего, о чем пишут в глянцевых журналах, молниеносно взлетел бы и еще более стремительно упал. А вот мозг Нико заработал совсем в другом направлении. В более тихом, инвесторском направлении. Деньги не ослепили, а будто раскрыли ему третий глаз – более трезвый и разумный. В своем воображении он уже начал обустраивать вокруг себя спокойный комфорт. Это был чисто рациональный импульс, а не духовный подъем. И так он никогда не мечтал нюхать бесконечные кокаиновые дорожки, пить шампанское из горла и сидеть в джакузи с голыми фотомоделями.
6
Аналог российской «Из рук в руки».
Нино закурила, сделала глубокую затяжку… Она испытывала нечто новое по отношению к собственному мужу. Ее тело реагировало на него как на мужчину, причем чужого мужчину. Близость с которым действовала на Нино как
Она медленно вела машину по почти пустому проспекту Чавчавадзе в сторону площади Свободы. Даже не замечала, что реклама на радио уже закончилась и из динамиков доносился какой-то агрессивный рэп. В поведении Нико ничего возбуждающего само по себе не было, но мурашки все же ползали по шее, спине и между ногами. Ноги стали как будто ватными.
Реакции на стресс разнообразны: у одних начинается речевая активность, у других – суетливый мыслительный процесс, у третьих элементарно расстраивается желудок или снижается аппетит. В случае с Горозиями ничего фантастического не происходило – всего лишь химия: один невольно проявлял инициативу, а для другого именно инициатива первого была чарующей. К тому же Нико хранил многозначительное молчание, чем одновременно походил и на голливудского киномафиози, и на мелкого бандита, подражающего голливудскому киномафиози.
Когда проезжали первый корпус университета, Нико набрал на мобильном номер телефона из газеты:
– Это Нани?
И заговорил паузами:
– Звоню по объявлению. Да. Это тот дом, что стоит при входе в Мзиури? Да. Точнее, нет. Понятно. Когда можно посмотреть квартиру? Вместе с женой. Да. Через час на углу Чавчавадзе и Аракишвили. До встречи.
Радужные глаза
В лесу Мтацминда [7] Гурджиев поскользнулся на шишке. Не удержал равновесия, несколько раз перекатился кубарем, будто цирковой медведь, и… случайно так сильно ударился о замшелый камень головой, что сразу же потемнело в глазах и заложило уши. От боли чуть он не потерял сознание. Гурджиев даже не почувствовал, как мелкие осколки стекла порезали правое колено. Оглушенный, он присел на покрытую влажными листьями и хвоей землю. Рядом валялась яичная скорлупа и разбитая бутылка «Киндзмараули» – потертая этикетка еще сохранилась.
7
Гора в Тбилиси, на которой расположен пантеон, где похоронены великие люди Грузии. «Мтацминда» – букв. «Святая гора».
Гурджиев не заметил гриб, выглядывавший из травы под елкой прямо перед его носом. Если бы увидел, непременно признал бы в этом грибе молодого Грибоедова с круглыми очками на носу, с радугой в глазах и с красной шляпкой на голове, покрытой белыми хлопьями. Говорят, в лесу Мтацминда до сих пор бродит дух Александра Грибоедова и часто селится в грибах. Это легко понять. Убитый в Тегеране в 1829 году дипломат похоронен там же, в пантеоне Мтацминда. Этот метемпсихоз тоже дело обычное. Где же должен обитать дух грибоеда, если не среди грибов, а то и в грибах? Многие культурные люди ведь часто именно так и поступают – живут в самих себе, медленно подъедая себя изнутри, как паразиты. Как и у Гурджиева, у Грибоедова также был весьма таинственный взгляд. Когда век уже живешь в грибе, да еще и ешь этот гриб, то волей-неволей взгляд твой наполнится тайной.
В свою очередь, Грибоедов тоже не видел Гурджиева: очень сложно увидеть что-либо, когда в глазах у тебя сияет радуга. Тем более если эта радуга вращается подобно гипнотической спирали. Стоящий под елкой и хитро улыбающийся Грибоедов пыхтел малюсенькой трубкой и пускал в сторону Гурджиева клубы сладковатого фиолетового дыма, который все сильнее и сильнее его одурманивал. К сожалению, это была несостоявшаяся встреча двух великих духов. А ведь Гурджиев и Грибоедов чем-то очень были похожи друг на друга – не только энигматическими взглядами и тем, что оба похоронены вдали от своей родины. Было еще нечто объединявшее этих двух великих воинов.