Наедине с собой

Студенков Александр

Временами вокруг становилось довольно шумно от непрекращающихся бесед среди групп путешественников, что делились между собой своими впечатлениями, и обсуждали в деталях предстоящие события, невольно заполняя атмосферу своим весельем. Но все это по-прежнему имело мало общего с тем, что испытывали в данный момент Фабьен и Жюстин, которые явно не разделяли их искренних чувств. Хотя мало кому было до них дела, и вряд ли кто-нибудь вообще обратил внимание

на то, что большую часть времени они пребывали в обоюдном молчании, будто и вовсе друг друга не замечали. Со стороны казалось, что в этих столь отдаленных и чужих с виду личностей, которые вроде бы случайно сели вместе за один общий столик, не могло ничто связывать. Но на самом деле их связывали невидимые нити, проводники, накаленная до красна сеть, по которой бесперебойно велся мысленный диалог двух когда-то близких друг другу людей, которые сейчас уже не знали куда деться от душащей их пустоты в полуразрушенных отношениях, что едва смогли уцелеть до сегодняшнего момента.

Они были настолько разными. И как сама Жюстин не раз потом себе в этом признавалась, считая, что одно из главных их различии было в том, что они совершенно по-разному воспринимали личное пространство по отношению к тому, кто их окружал. Жюстин больше всего боялась остаться одной и быть предоставленной самой себе. Для нее нельзя было придумать большего наказания, чем это. Поэтому когда Фабьен все чаще нуждался и возвращался к своей уединенности, она все больше оказывалась в плену у своего одиночества и чувства собственной ненужности. Она не умела становиться счастливой сама по себе. Ей всегда хотелось стать частью того человека, что был рядом с ней, и разделить с ним свою жизнь, которая по праву принадлежала только ей одной. Но в этом частном владений своей жизнью она видела для себя больше лишении, чем преимуществ. Из того списка на что можно было потратить свою жизнь и подаренное ей время, кроме театра она не нашла другого ей применения, как посвятить себя кому-то, кто любил бы ее также сильно, как это умела она. Этого у нее нельзя было отнять, даже несмотря на то, что Фабьен не разделял ее потребностей и оба стремились к противоположному, что все больше разбивало их общую границу и пути устремлений, словно образуя отдельные лежащие рядом государства, у которых никак не совпадают общие политические интересы.

Жюстин больше не могла подражать поведенью Фабьена, и заимствовать у него заметную долю равнодушия ко всеми происходящему, которого было у него не занимать. Каждый раз, когда она смотрит на их отношения со стороны, она приходит

в ужас от того, почему она до сих пор еще с ним, когда всему этому разумный вердикт беспрекословное расставание и обжалованию не принадлежит. То ли привязанность, то ли чувство любви к этому человеку удерживало ее рядом с ним. И даже если бы эти два элемента притяжения убрать с ее орбит, ее бы вмиг не отбросило назад. Она бы все равно бы оставалась рядом с ним словно по инерции. Поскольку ничто так не удерживало ее около него, как он сама. Она держалась за него, хотя сама до конца не понимала ради чего. Всё было для нее так просто в понимании, но в тоже время сложно для того, чтобы принять решение. Но больше всего ее мучила незаконченная мысль о том, каков всему этому предстоящему исход. Мысль, которая так часто возвращалась к ней, и уже почти не покидало пределов тем ее размышлений, но которую она сильнее всего от себя отталкивала.

Каждый из них тянулся к своему счастью, только счастье каждого имело разные представления о себе, оттого устремляло их в разные направления. И поэтому, чем больше они к нему стремились, тем сильнее они друг от друга отдалялись. Пространства между ними становилось все больше, которые заполнялись ничем иным, как леденящей пустотой и стеной взаимного непонимания. Среда обитания, в которой кислород был уже на исходе, а лучи солнца уже едва могли пробиться через толщу непроницаемого отчуждения. Удивительно то, что несмотря на все вышеописанные условия их существования, они смогли выжить в этих противоречивых отношениях, где они смогли быть порознь, хоть и вместе. Наверное, только потому, что каждый из них думал о собственном спасении больше, чем о спасений другого. В глубине своей никто из них не мог надеяться на то, что однажды все перевернётся с ног на голову и отношения вернут к себе былую свежесть чувств, остроту ощущений и безукоризненный восторженный взгляд друг на друга, ослеплённый пламенем страсти, от которой ныне не осталось и следа. Ведь немало воды утекло. Нельзя в отношениях вновь перейти с устья реки к ее истоку, чтобы заново проплыть по ней весь путь, когда весь изнутри себя изранен об пороги этой самой реки. Река всегда движется в одном направлении и этим все сказано. Нежели думать о том, как бы заново проплыть одну и ту же реку, лучше дождаться в конце пути водопада и спрыгнуть с него в неизвестность. Если бы она так не внушала страх, то не заставляла бы нас держаться за то, что мы давно готовы были отпустить.

Конец ознакомительного фрагмента.