Наедине с собой
Шрифт:
«открытости – закрытости» Вселенной. И скрытая масса вещества уже не играет никакой роли. И
расширение обязательно сменится сжатием. Когда программист Бог нажмет кнопочку «Свернуть
окно».
И что приятно: мы при этом не погибнем. Не теряются же данные жестких дисков при
сворачивании окон. Так и Вселенная: она перестанет существовать для стороннего наблюдателя,
однако внутри ее все останется по-прежнему. Живые существа даже не заметят, что мир
свернулся.
***
растление войска: вот причина сих печальных явлений.
Из каких начал состоит наше войско? Солдаты, офицеры, генералы, главнокомандующие.
Солдат имеет по закону только строго необходимое, а в действительности менее того, чтобы не
умереть человеку сильного сложения – от голода и холода слабые умирают. Высшая награда –
отличие, дающее ему право… быть не битым по произволу каждого.
Есть солдаты 3-х родов – угнетенные, угнетающие и отчаянные.
Угнетенные – люди, сроднившиеся с мыслью, что они рождены для страдания. Каждый солдат, годом старше, имеет право и истязает его. Его бьют за то, что он смел заметить, как офицер крадет
у него; за то, что на нем вши, и он чешется; за то, он не чешется. Его бьют и гнетут всегда и за все, потому, что он – угнетенный и потому что власть имеют над ним бывшие угнетенные – самые
жестокие угнетающие. Угнетенный не получает 1/3 того, что ему дает правительство, знает это и
молчит.
Угнетающие солдаты – люди, перенесшие испытания и не упавшие, но ожесточившиеся духом.
Их чувство справедливости – заставлять страдать каждого столько, сколько они страдали.
Отчаянные солдаты – люди, убежденные несчастьем, что для них нет ничего незаконного, и
ничего не может быть худшего. Для отчаянного солдата нет ничего невозможного, ничего святого; он украдет у товарища, ограбит церковь, убежит с поля [боя], перебежит к врагу, убьет
начальника и никогда не раскается.
Отчаянный презирает все и наслаждается.
Скажу еще сравнительно: ни в одном европейском войске нет солдату содержания скуднее…
У нас есть офицеры 3-х родов.
Офицеры по необходимости – не чувствующие себя способными к другому средству
поддерживать существование.
Офицеры беззаботные – люди, служащие только для мундира или мелочного тщеславия и
презирающие сущность военной службы.
И самый большой отдел – офицеры-аферисты, служащие для одной цели – украсть каким бы то ни
было путем. Это люди без мысли о долге и чести, без малейшего желания блага общего, люди, составляющие между собой огромную
поколение этой правильной и откровенной системой корысти и лихоимства.
Генералы-наемники, честолюбцы, и генералы, потому что надо когда-нибудь быть генералом.
Генерал, по большинству, существо отжившее, усталое, выдохнувшееся, прошедшее в терпении и
бессознании все необходимые степени унижения, праздности и лихоимства для достижения сего
звания – люди без ума, образования и энергии.
Главнокомандующие не потому, что они способны, а потому, что они [верхам] приятны.
Главные пороки нашего войска:
Скудость содержания; преграды к повышению людям способным; дух угнетения; старшинство; лихоимство».
Не правда ли, точный портрет украинского независимого войска? С этим, в первую очередь, согласятся матери солдат, на собственной шкуре испытавших все прелести «независимой»
муштры. Если они, конечно, дождались со службы своих сынов. Да и сами защитники родины
подпишутся под сказанным.
Что касается офицеров и генералов, то они, естественно, ни за что не признают: пусть ракеты
сбивают пассажирские лайнеры, а боевые самолеты падают на головы мирных горожан.
Открыл ли автор Америку? Во-вторых, не автор. А, во-первых, открыл. Еще в 1855 году. Ибо
написал вышеприведенные строки граф Толстой. О царской армии. В своем «Проекте о
переформировании армии».
Самое страшное: написано полтора века назад, а звучит сверхактуально. Следовательно, мы, благодаря «титаническим усилиям» отцов-перестройщиков там и живем – в 19 столетии.
***
Как я устал от груза ответственности! У матери и жены есть хоть какая-то опора и надежда в
жизни – я. Я же стою один на один с остальным, далеко не доброжелательно настроенным, миром.
И опереться в минуту отчаяния мне не кого. Не потому, что тыл – ненадежен, с ним как раз все в
порядке. Просто я не имею морального права даже на мгновенье признаться близким людям, как
мне порою тяжело. А сломаться – значит, пропасть. Не только мне, но и ни в чем не повинным
супруге и матери. Они-то не должны страдать из-за того, что муж и сын оказался слабаком.
Я же, честно говоря, так хочу снова стать маленьким. Чтобы за меня несли ответственность
другие.
***
Между ними пробежала черная кошка. В принципе, она была рыжей, да оба, к сожалению,