Наемница из клана Прайд

Севастьянова Екатерина

Тимуэль не поверил моим словам. Он встал, подошел к кровати и безжалостно сорвал балдахин, оставив лишь сверху висеть куски изодранной когтями ткани.

 — Ну и ладно, мне он все равно не нравился, — подытожила я, наблюдая, как догорает балдахин — Тимуэль его еще и сжег. — Вся эта пафосная роскошь в этой комнате после темницы и цепей выглядит как эмоциональные качели. Сначала кнут, потом пряник. Зря старались, кстати. На краймеров эмоциональные качели не действуют. Они нас укачивают, но не ломают.

— Роскошь? — удивился архидемон и окинул комнату изучающим взглядом, будто только сейчас

заметил кровать с уже бывшим невероятно дорогим балдахином, в который были вшиты сверкающие редкой магией нити ткачей, изящные кресла, обтянутые телесной кожей каких-то существ (может даже людей, хотя, скорее всего, нечисти), светильники с прозрачными плафонами, внутри которых искрили крылья биолюминесцентных светлячков, шкуры дикого медноносца (вымирающего вида гибридной фауны), которые покрывали весь пол, и сияющий кристаллами прозрачный столик стоимостью как сверхскоростная капсула нового поколения (кристаллы сейчас очень дорогие).

— Это комната для прислуги, — сообщил Тимуэль, закончив осмотр. — Раньше здесь жила гувернантка для моих внуков.

Раньше?..

— А где она теперь? — вот даже интересно. — Гувернантка?

Тимуэль раздраженно передернул плечами и как-то мрачно буркнул:

— Съели.

— Ваши внуки? — иронично переспросила. — Видать, милые детишки.

Архидемон осадил меня жестким взглядом.

— Не внуки, — ответил резко, — а другие слуги.

Я вскинула брови. Ух ты… А я ведь еще этих слуг жалела, когда думала, что они незаслуженно погибнут во время взрыва дворца.

— Итак, линиар, слушай меня внимательно. — Тимуэль облокотился на изголовье кровати. — Кларэль решил сохранить тебе жизнь, чтобы позже допросить о Инари Йорте, раз уж ты изъявила желание добровольно все рассказать. Поэтому, как только ты окрепнешь и будешь готова к сильному ментальному воздействию, примерно через день или два, придет Кларэль и задаст несколько щепетильных вопросов, на которые ты, конечно же, с радостью ответишь. Но ответишь так, — добавил он, — как мне это будет удобно, не забыв упомянуть о своей чудесной оппозиции, о высокородных охотниках, о межпространстве, о возрожденном кай-таши, можешь даже Кларэлю свои руны скрытности продемонстрировать в доказательство существования того самого легендарного рунника.

Я нервно сглотнула.

— Нет… — голос мой как-то внезапно осип, — ни за что… Я этого не сделаю.

Я не буду той, кто подпишет всем членам оппозиции смертный приговор!

Ладно саарга… с ним ничего не будет, он бессмертен. А вот Ройз не бессмертен. Совсем не бессмертен! А если Кларэль узнает об оппозиции, то тут же всех убьет. Я съежилась. Нет уж!

— Твоя преданность заслуживает уважения, линиар, — равнодушно произнес Тимуэль. Чхать ему было на мою преданность! — Но вынужденные жертвы — незаменимый ингредиент любой революции.

— Хотите революции?

— Я хочу лучшего будущего для империи. Но так уж вышло, что Винкель, которого проталкивает к власти твоя оппозиция, меня категорически не устраивает.

— Ну да, конечно! — раздраженно поддержала я архидемона. — Кларэль ведь намного лучше? Саблезубый монстр со съехавшей крышей — предел мечтаний всех жителей империи!

— Не переживай, линиар. Кларэль в роли правителя меня

также всецело не устраивает, — заверил Тимуэль. — А тот, кто устраивает, к сожалению, нуждается в сильной мотивации. Единственный достойный претендент на престол не хочет его занимать… какая досада, правда? Но я это исправлю. Уже исправляю. Скоро все наладится.

— И кто этот претендент? — недоверчиво поинтересовалась. — Очередной архидемон? Или вы сами?

— Тот, кто восемьсот лет назад спас демонов Большой Луны и помог им перебраться в этот мир. Тот, кто спас этот мир от проклятий и войн, сплотил испокон веков враждующие расы и установил равноправие. Тот, кто подарил блага цивилизации, развитую магию и процветающую науку. Тот, благодаря которому все до сих пор живы. Тот, кто поставит на колени весь мир, если захочет.

 Я растерянно мотнула головой. Тимуэль говорит про своего отца — Мируэля, но Мируэль уже семь лет как мертв. Его тело давно остыло и стало вкусным ужином для трупных червей.

— Вы воскресили Мируэля Иара? — спросила я в шутку.

— Если бы все было так просто, — вздохнул Тимуэль, но потом приободрился и с улыбкой добавил: — но когда все просто, интерес пропадает, так что я не жалуюсь. И ты не жалуйся, линиар. Тебе отведена важная роль в моем плане. Я бы даже сказал — судьбоносная роль.

— Роль предателя?

— Роль искры, что разожжет пламя, которое никто не сможет потушить… — в голосе Тимуэля послышались нотки фанатизма, — никто, кроме будущего правителя. Ему придется выползти из своего кокона. Он же не хочет, чтобы его мир спалили дотла? — спросил Тимуэль. — Нет, не хочет, — и сам же ответил. — Однозначно не хочет. Он любит этот мир.

Я засомневалась, разглядывая лицо архидемона и его сверкающие от предвкушения глаза. Может, Тимуэль просто сумасшедший? Или слегка поехавший, как кай-таши. Верит в высшую силу и истинную магию. Фанатик от мира демонов.

— Но чтобы разжечь пламя, — Тимуэль посмотрел на меня, — тебе необходимо спустить демонического цербера с цепи. To есть рассказать Кларэлю, что против него плетут заговор, что враги трутся у его ног, что половина империи готова всадить ему вилы в спину. А дальше я все сделаю сам — результат будет ошеломляющим.

Я враждебно уставилась на архидемона.

— А давайте я просто расскажу Кларэлю о ваших тайнах? Как вам такая идея? — ядовито предложила Тимуэлю, но он даже бровью не повел. — Расскажу о вашем внушении, вранье и манипуляциях! О ваших интригах. Скорее всего, Кларэль мне сразу не поверит, но со временем обязательно прозреет, и тогда вашим играм придет конец.

— Мне две тысячи лет, линиар. На что ты надеешься? — Архидемон снисходительно улыбнулся. — Ты думаешь, что умнее меня или хитрее? Или что я не подстраховался, прежде чем открыть тебе карты? Ты знаешь о моем внушении только потому, что я позволил тебе о нем узнать, а раз я это сделал, значит, у тебя нет ни единого шанса сбежать или кому-то о моем внушении рассказать. Но ты можешь попытаться, — добродушно позволил он, — можешь поиграть в безрассудность, однако это ни к чему не приведет. Я полностью тебя контролирую. Ты как глина в моих руках. Подарок судьбы, который я с радостью использую. Подарками негоже разбрасываться.