Наемник. Грань возможного
Шрифт:
Шайгалов позволил взгляду скользнуть дальше, в глубь пространства, где тонкими яркими черточками выделялось построение семи фрегатов эскадры, а за ними, уже в виде точек, виднелись корветы.
В объеме обзорного голографического экрана пронеслось звено истребителей.
Иван Дмитриевич остановился. Теперь построение эскадры находилось у него за спиной – величественное, завораживающее зрелище для любого офицера.
– Мы разные, – продолжил Шайгалов, спокойно встречая направленные на него колючие взгляды. – Бывшие враги, мы должны стать единым целым. Каждый из здесь присутствующих прошел войну, знает истинную
Легкий ропот пробежал по залу.
– Да, знаю. Инерцию мышления трудно преодолеть. Но каждый из нас понимал, на что идет. Решение адмирала Вербицкого открывает новую эпоху. Мы отказались от использования искусственных интеллектов на боевых постах космических кораблей всех классов, люди вновь взяли инициативу в свои руки, отвечая за каждое принятое решение, за каждый произведенный выстрел и его последствия. Человеческий фактор вернулся в полном объеме, и перед нами стоит трудная задача: управляя новой техникой, доказать не только себе, но и всей Обитаемой Галактике – страшные, кровавые десятилетия, когда равнодушные ко всему живому боевые кибернетические системы решали судьбу человечества, уже не вернутся.
Адмирал откашлялся.
– Почему личный состав эскадры сформирован из офицеров Флота Колоний и Земного Альянса? Ответ прост. Мы не враги. Война завершилась, но пятнадцать лет хаоса, взаимной ненависти породили новые противоречия, теперь уже между свободными мирами, населенными выходцами с Земли и потомками колонистов. Мы своим примером должны показать, что период разобщенности преодолен. Ненависть, в пламени которой погибли целые поколения, не породила ничего, кроме новых бед и проблем.
Адмирал вновь обвел пристальным взглядом лица собравшихся офицеров.
– Сегодня эскадра покинет орбиту Кьюига. Нам предстоит углубиться в секторы Периферии. Первый дальний боевой поход по определению станет тяжелым испытанием для каждого. Подчеркиваю – боевой поход, а не разведывательная или картографическая миссия. От каждого из присутствующих я потребую полной самоотдачи, и это не дежурная фраза. Поэтому я отказался от использования современных коммуникационных средств, собрав вас тут. Обернитесь, посмотрите в глаза друг другу, взгляните, как вы выбрали себе места в зале, как четко делит бывших врагов обыкновенная дорожка между рядами кресел.
Шайгалов выдержал паузу и продолжил:
– Пусть каждый подумает сейчас, измерит глубину укоренившихся в сознании фобий и сделает честный, окончательный выбор, ибо как только эскадра покинет орбиты Кьюига, пути назад не будет, а любые взаимные выпады и претензии в условиях боевого похода я расценю как неповиновение, саботаж, со всеми вытекающими для виновных последствиями!
В наступившей тишине полтора десятка человек поодиночке и небольшими группами встали, покинув зал.
– Это честный, достойный понимания поступок, – произнес адмирал. – Появившиеся сейчас вакантные должности будут замещены в течение
– Присаживайся, Глеб. – Шайгалов жестом прервал попытку Дымова отрапортовать по форме.
– Слышал о твоих успехах. – Иван Дмитриевич сел в кресло напротив.
– Не думаю, чтобы к вам поступали лестные отзывы, – усмехнулся Дымов. – Скорее рапорты, поданные через мою голову?
– Да, такого добра хватает, – кивнул адмирал. – Но я не затем приказал тебе задержаться. Хочу узнать твое мнение о боеготовности эскадры.
Дымов понятия не имел, почему адмирал задает вопрос именно ему, но ответил честно:
– Последние маневры по отработке боевой слаженности показали низкий уровень взаимодействия между отдельными кораблями. У меня создалось впечатление, что каждый командир стремится выделиться, в одиночку справиться с заданием. В общей картине учебного боя, при перестроениях, в маневрировании, такой дух соревнования выглядит неуместно, а в реальном бою будет иметь роковые последствия.
Шайгалов проницательно посмотрел на Дымова, затем кивнул:
– Верно подметил. К сожалению.
– Иван Дмитриевич, я не склонен критиковать или ставить под сомнение действия командиров кораблей. Каждый из них опытный капитан.
– Знаю. – Шайгалов продолжал думать о чем-то тяжелом, крайне неприятном. – Вот что, Глеб. Давай поговорим начистоту. Тебя в эскадре тихо ненавидят. И за несомненные успехи, и за твое прошлое. Не перебивай. Ты только что сам видел, как офицеры покидали посты накануне боевого похода. Это о многом говорит. Я присматривался к тебе, следил за успехами экипажа «Артемиды», коллекционировал рапорты, не скрою – перенимал опыт. Думал, как переломить ситуацию, привить другим командирам кораблей то новое и, несомненно, рациональное, что ты демонстрировал на протяжении двух месяцев. Но не успел.
Адмирал налил себе и Глебу воды.
– Случилось непредвиденное. – Он сделал несколько глотков, поставил бокал на столик. – Эскадра адмирала Рокотова вышла в первое автономное патрулирование и… – он сделал паузу, – исчезла.
Глеб слушал молча и напряженно.
– Я знаком с историей твоей жизни. Лично Вербицкий рекомендовал тебя на должность командира фрегата. Полковник Решетов обещал, что ты окажешься на острие событий, ведь так?
Глеб кивнул.
– Не стану ничего утаивать. Командование считает, что к исчезновению Кассианской эскадры причастны искусственные интеллекты с Роуга. Я согласен с таким выводом.
– Нашли их планету базирования? – Дымов чуть подался вперед, черты его лица мгновенно заострились от внезапного внутреннего напряжения.
– Нет. Но найдем. Экипаж твоего фрегата наиболее подготовлен для выполнения автономных заданий. Мне необходимы твой опыт, твоя решимость. Мы начинаем очень рискованный поиск, и для разведки наиболее опасных точек маршрута фрегат, по моему убеждению, – оптимальная боевая единица.
– Согласен, – кивнул Дымов.
– Я не исключаю, что в любой точке маршрута твой корабль, двигаясь впереди эскадры, может столкнуться с вражеским флотом, и потому готов выслушать любые предложения или требования. Ты уже достаточно освоился и лучше меня представляешь, что именно поможет «Артемиде» при возникновении критической ситуации.