Наёмники Дождливая Осень.
Шрифт:
На следующий день, после неудачного застолья у наёмников, полковник Фотий забрёл к своему старому приятелю Гальзэю Морку. Этот отставной капитан содержал гостевой двор в самом центре Боулека и по слухам весьма не плохо на нём зарабатывал. Около состоятельного отставника всегда крутились его менее удачливые собратья, которым он, в память об армейской службе, ссужал деньги или находил работу.
Войдя в здание, Фотий столкнулся с самим Морком, добродушным и подвижным толстяком среднего роста. Гальзей так изменился, что полковник его сразу и не признал.
– Вот это встреча! – Взмахнул руками обрадованный хозяин. – Да ты старина никак решил в люди выбиться?! А ну повернись, - он крутанул Фотия – хорош, сияешь прямо как новенький эрг. Как же это ты сподобился? А, хотя слышал, слышал, и про Бреги, и про Вейдина, и про Гема тоже.
– Всё-то ты знаешь.
– Когда среди людей живёшь, многое услышать можно. Если держать уши открытыми. Позволь спросить старый друг, каким ветром тебя занесло на мой убогий двор?
– Чтоб я так жил! Убогий! Ты, Гальзэй, всегда горазд был прибедняться. – Фотий ткнул наугад и попал в одну из дорогущих люстр из горного хрусталя, в обилии понатыканных в расписной потолок.
– Это скромность Фотий, всего лишь скромность.
– Хороша скромность. – Обвёл глазами богатую обстановку бывший капитан, даже в своём нынешнем звании он здесь чувствовал себя не в своей тарелке. – Слушай Гальзэй, а не могли бы мы поговорить с глазу на глаз в более подходящем месте?
– А чем тебе это не нравится?
– Очень нравится, очень, просто хочется куда-нибудь приткнуть свой зад, и распить бутылочку другую вина.
– Конечно, можем, пойдём в мой кабинет, я даже по такому случаю выставлю бутылочку фалерна.
– О!
Кабинет естественно горным хрусталём не блистал, он всего лишь скромно освещался масляными лампами из самого Зейлита, стоимостью в тысячу эргов каждая.
– Да, ты и в правду богат приятель.
– Что есть деньги, лишь
– Философ, как только тебя клоака на мзду не раскрутила.
– Не по зубам я клоаке, да ты присаживайся. – Толкнул он Фотия в мягкое кресло из чёрного орхуса и, достав обещанную бутылку, разлил по серебряным чашам густое, рубиновое вино. По кабинету разнёсся терпкий дух красного солнца.
– Аромат просто божественный.
– Ну, рассказывай, как там было в Бреги.
– Да ты сам всё знаешь, чего рассказывать. У меня теперь другая заноза, марвелин приказал набрать две тысячи бойцов и желательно опытных. Возможно ли в городе, после всех этих ополчений и, регулярных наборов, собрать такое количество людей?
– Ты что думаешь, я с каждым отставником в Боулеке знаком?
– Нет, конечно, с рядовой пехотой я и сам разберусь, но около тебя наверняка найдётся десяток бывших старшин и отставных офицеров.
– Может кто и найдётся, но ты сам понимаешь, большая их часть, заслышав о наборах, тут же бросилась к родным казармам. А разве ты из Бреги никого не вывел?
– Вывел, но это лишь горсточка по сравнению с тем, что мне предстоит набрать. – Фотий усмехнулся. – Я даже к вольным удочки забрасывал, но сам понимаешь.
– Да уж. А сколько тебе на это отсыпали средств?
– Пять тысяч эргов.
– Не слабо. Похоже, Буторка конкретно припёрло, если он такими деньгами швыряется.
– Я тоже это заметил.
– Так, на два паланга (паланг – тысяча) тебе нужны два капитана и несколько старшин.
– Да мне хотя бы одного капитана осилить.
– Гефер Сэйрин, знаешь такого?
– Погоди, - нахмурился Фотий – это не тот ли, что в Мегиде командовал?
– Нет, вернее, да, только не тот, что крепость сдал, его ещё до осады сняли.
– Ага, по подозрению в связях с бунтовщиками Чирка.
– А ты сам, по какому подозрению сидел?
– Ну…, да, в общем.