Наемники фортуны (сборник)
Шрифт:
Перескочив через карлика, Юна Гало соскользнула по склону насыпи.
– Ныряйте! – крикнула она. – Хватит болтать!
Я спустился вторым. Зажав пистолет зубами, шагнул в холодную мутно–зеленую воду. Расстегивая ремень, вошел по пояс. Обмотал ремнем голову, прижав патронташ к затылку. Присел, чтобы брызги не попали на оружие, оттолкнулся ногами от дна. Юна плыла впереди, в доме стучали выстрелы. Я оглянулся – карлик с несчастным видом стоял по щиколотку в воде. Вытащив изо рта пистолет, я сказал:
– Ныряй, а то заметят.
– Да не люблю я ее очень! – едва ли
– Ты же говорил Почтарю, что плавать умеешь.
– Ну, умею… плохо совсем. А! – Он вдруг развернулся и стал карабкаться обратно на дамбу.
– Ты куда?! – крикнул я.
Чак не слушал. Опять сунув пистолет в зубы, я поплыл за Юной – она уже подгребала к причалу.
На ведущей от дома лестнице показались два монаха. Один бежал, второй хромал, цепляясь за перила.
С криком из окна заставы спиной вперед выпал бандит и скатился на мелководье. Вокруг него расплылось темное пятно. Я поплыл быстрее. Юна, добравшись до баркаса, полезла на палубу.
Из распахнутой двери, выходящей на лестницу, выстрелили, и ковыляющий монах упал на ступени. Второй побежал по настилу, когда из дома вывалились бандиты. Свистнули несколько пуль, две или три попали монаху в спину, он упал на доски, раскинув руки. Юна, забравшись на баркас, побежала на корму, от которой к причалу тянулся канат. В руках девушки блеснул кинжал.
Я поплыл вдоль причала, оставив бандитов за спиной. Сквозь выстрелы, все еще звучащие в доме, оттуда донеслось:
– Кто это? Плывет, гляньте!
В воду рядом ударила пуля, я нырнул – и вынырнул уже под настилом, между сваями. Ремень с патронташем почти сразу съехал с головы, хотя пистолет из зубов я не выпустил.
Причал закончился, впереди была обитая досками широкая корма баркаса. Качаясь на волнах, он медленно отплывал.
Доски настила ходили ходуном – медведковские бежали сюда. Я опять нырнул и увидел гибкое тело, метнувшееся в зеленой мути перед глазами… Что за твари тут обитают?! Испуг придал прыти – я вылетел из воды, вовсю работая ногами, выбросил над головой руки и едва не врезался лбом в ограждение. Схватился за доски, слыша рокот мотора рядом, перевалился и рухнул на палубу. Выпустив из зубов пистолет, вскочил.
На корме стояли генератор с баком, закрытые листами железа. От генератора связки проводов шли к трем навесным моторам, средний работал, баркас медленно плыл прочь от настила.
Трое бандитов выстрелили, как только я выпрямился. Юна метнулась за будку в носовой части, а я упал, накрыв голову руками.
И увидел Чака, подплывающего к баркасу. Он колотил ножками по воде, вцепившись в корягу, которую нашел в роще.
– Я! – забулькал карлик, выкатив на меня глаза. – Тут! Помоги!
Медведковские добежали до края настила, ругаясь и выкрикивая угрозы. Один, не удержавшись, упал в воду, вынырнул, оглянулся и поплыл за баркасом. Лежа под ограждением, я свесил руку, скользнув пальцами по бритой голове Чака, подгребшего вплотную к борту, схватил его за воротник и потащил. Карлик придушенно захрипел, вцепился в мою кисть, скользя подошвами по борту.
Раздался выстрел, второй. Пуля расщепила ограду возле
За будкой, пригнувшись, стояла Юна. Фанерная хибара была ненадежным укрытием – нормальное ружье навылет пробьет обе стены, особенно если расстояние небольшое, но теперь бандиты хотя бы не могли вести по нам прицельный огонь.
Кинжал девушка вонзила в доски, я выдернул его и осторожно выглянул из–за угла. Если упавший в воду бандит догонит баркас и попробует залезть на корму, надо будет как–то разбираться с ним под огнем остальных.
Нет, он уже плыл назад. И медведковские почему–то больше не стреляли. Они расступились, когда на краю причала появились двое: высокий широкоплечий парень в шароварах и с голым торсом, перетянутым патронными лентами, и узкоглазый человек в наглухо застегнутом темно–синем френче со стоячим воротником, в штанах с золотыми лампасами и черных сапогах. Сложив руки на груди, он бесстрастно посмотрел нам вслед и что–то сказал здоровяку. Тот поднял руку – трое бандитов, целившиеся в будку, опустили оружие. Здоровяк повернулся к узкоглазому и заговорил, лицо его было недовольным. Тип во френче молча слушал.
– Святой мутант! – прошептал Чак у меня над ухом. – Это же сам Хэнк Губа.
– Кто? – не понял я.
– Вон тот, здоровый… Хэнк Губа, главарь медведковских. Он, выходит, лично в нападении на заставу участвовал. Но почему?
– Раньше бандиты эту заставу грабили? – спросил я, отползая обратно за будку.
Последовав за мной, Чак покачал головой:
– Чё–то сомневаюсь я. Хэнк, говорят, умом не блещет, но не совсем же он дурной, чтобы Орден против себя настраивать. Никогда раньше этих монахов никто не трогал, уверен! Что это в Большой Московии происходит, а?
– А кто второй? – спросил я. – Узкоглазый в синем?
– Вот этого не знаю, человече. Впервые вижу его.
– Я знаю, – сказала Юна, и мы повернулись к ней.
– Ну, сестричка, давай, огорчи нас, – проворчал Чак.
– Его зовут Сельга. Сельга Инес, один из старшин Южного братства.
* * *
Гудел дизель, тарахтел подвесной мотор на корме. Как я понял, баркас можно поворачивать, включая один из двух боковых моторов. А если врубить все три, скорость прилично увеличится, но тогда бак быстро опустеет – топлива в нем и так было на самом дне. Это я определил, свинтив крышку с горлышка и сунув внутрь длинную щепу.
В углу будки стоял большой передатчик, перед ним табурет. Усевшись на него, Юна Гало взяла микрофон на шнуре, подкрутила ручку настройки и громко сказала:
– Вы слышите меня? Слышите?
Пока она пыталась наладить связь, мы с Чаком обыскали рубку – наверное, эту будку следовало называть так, – но не нашли никакого оружия, кроме ржавого клинка без рукояти. Зато в тумбе обнаружились скрученный трубочкой лист зернистой желтоватой бумаги и обломок угольного карандаша, и карлик заставил меня выложить все, что я знаю про устройство солнечных батарей. Я рассказал ему то немногое, что помнил про фотоэлектрические преобразователи, про фокусирующие линзы и прочее.