Наемники Судьбы
Шрифт:
– А мне здесь нравится. Тем более сейчас, весной, когда все цветет…
– Силы Великие! И это тут называется «все цветет»!
– Конечно, во фьордах поживописнее, но и тут довольно мило. По крайней мере, ничто не давит на психику вроде этих ваших коэлнов. Посмотреть весьма интересно, но как вы живете среди них постоянно – не представляю.
– Каждому свое, – сделала вывод Энка. – Как говорится, «всяк сверчок знай свой шесток»… или «где родился, там и сгодился»? А, вспомнила! «Всяк кулик свое болото хватит»!
Меридит
– Ты просто кладезь народной мудрости!
– Разумеется! – охотно согласилась Энка. – И не только народной. Я вообще мудра не по годам, это все знают.
Эльф был неприятно поражен такой беззастенчивой похвальбой, но потом сообразил все-таки, что это шутка.
– Я есть хочу, – сказал принц. Слово «кладезь» ассоциировалось у него с поклажей, а та – с едой.
– Вечером поешь, – отрезал наставник. – Настоящий воин должен уметь терпеть голод и не канючить.
Эдуард терпел, терпел и терпел, но вечер почему-то не наступал. Солнце висело на небе как приклеенное, а когда наконец соизволило сесть, принцу хотелось уже не столько есть, сколько спать.
– Здесь темнеет поздно. А летом вовсе ночи не будет, – обещал Хельги. – Тогда и круглые сутки можно идти.
Эдуард мысленно пожелал, чтобы лето не приходило никогда.
Ужин получился скромным: половинка хлебной лепешки и по соленой рыбке на каждого. Да еще премудрая Энка случайно сварила нечто среднее между супом и кашей – вышло вполне съедобно, но мало.
– Пора подумать о провизии, – сказала Меридит. – Птичьих яиц, что ли, поискать?
Хельги взглянул уничтожающе:
– Маленькие, бедные птички! Беззащитные! Старались, неслись. Вокруг столько хищников, еще и диса туда же! Неужели тебе их не жалко?
Все посочувствовали беззащитным птичкам, но очень уж хотелось есть.
– Как вы считаете, мы очень торопимся в Инферн? – спросил спригган после некоторого раздумья.
– Нет, не очень. Вообще не торопимся, – ответила за всех Энка. – А что?
– Давайте сделаем небольшой крюк? Я хочу навестить свою мамочку. Заодно и еды добудем.
– Какую из мамочек ты имеешь в виду? – поинтересовалась диса.
– Жену ярла Гальфдана, разумеется. Анну Ингрем я мамочкой не зову, ты же знаешь.
На лице принца отразилось недоумение, но от вопросов он воздержался.
Вопреки обещанию сприггана, крюк оказался значительным. Путь на северо-запад занял два дня. Но Аолен был доволен. Угнетавшая его равнина сменилась пригорками, заросшими густым, низкорослым ельником, ивой и черной ольхой. Стали попадаться сосны – сначала корявые, потом все более стройные, но с редкими кронами. Встречались небольшие клочки возделанной земли. По словам Хельги, на них выращивали рожь, ячмень для пива и репу, – правда, росло все плохо.
И вот наконец появилось побережье – каменистое, прихотливо изрезанное отступившим ледником. Высокие скалы казались белыми, но не от снега – он давно
Местами со скал срывались водопады. Обрушиваясь в соленую воду, они смешивались с ней не сразу, а расходились пресным конусом.
И – море. Холодное, свинцово-серое, с глухим рокотом гнало оно приливные валы, разбивавшиеся об извилистые берега фьордов.
А только принцу было не до местных красот. Еда кончилась совсем. У Эдуарда подкашивались ноги, кружилась голова. Силы иссякли. Страдалец мешком свалился в обморок.
– Да, – изрекла Энка, в некоторой растерянности взирая на тело. – Голод не тетка, в лес не убежит.
– Разве тетки бегают в лес? – без всякой задней мысли спросил Хельги.
– Бегают, – отрезала сильфида. – Чем болтать о тетках, занялся бы лучше учеником, пока совсем не помер.
Хельги посерьезнел:
– Ладно. Пошли, тут рядом… Мне это никогда не нравилось, но ничего не поделаешь. Но имейте в виду, – он грозно посмотрел на спутников, – ничему не удивляйтесь и, самое главное, не раскрывайте рта! Молчите – или все испортите!
Они подошли к длинному, приземистому дому, стоявшему в окружении еще нескольких построек нежилого вида – сараев. По обеденному времени на дворе было пусто.
Обогнули дом. Хельги ногой с треском распахнул тяжелую дверь. Шокированный его бесцеремонностью эльф попытался улизнуть, но его втолкнула внутрь Энка.
За столом сидело множество людей самого грозного и сурового облика. Вкусно пахло едой. При виде нагло ввалившейся компании все отложили ложки и замерли. Не от испуга замерли, просто в ожидании. Особого удивления люди тоже не проявляли.
– Я спригган Хельги Ингрем, подменный сын ярла Гальфдана Злого, владельца Рун-Фьорда, – объявил Хельги с порога. – На всем Побережье нет воина сильнее и злее меня. Стрела моя настигает чайку в облаках, одним ударом убиваю я одного кита или тридцать пленников…
– Когда это ты убивал ки… – начала было Энка, но Меридит ткнула ее в спину.
– Ни один из воинов, сошедшихся со мной на круге, не ушел с него своими ногами. Я побеждал орков на Западе, степных кочевников на Юге, речных чудовищ на Востоке. Я… что еще? Ах да! Мне подвластны ветра, снега и волны. Сейчас я иду на Восток, покорять земли проклятого Инферна. Мне нужно много доброй еды для меня и моих воинов.
Люди за столом молчали. Сообщение об Инферне произвело должное впечатление.
– Но, – осторожно заговорил хозяин, огромный бородатый человек, – но ведь на тинге в Свольде было решено отменить береговую дань. Мы сами вольны решать…
– Свольд далеко. Рун-Фьорд близко. Вот и решай, человек, – перебил его Хельги.
Человек решил правильно…
– И все-таки это безобразие, – заявил эльф, когда они, тяжело нагруженные, отошли на приличное расстояние от усадьбы. – Самое настоящее вымогательство.