Наездница
Шрифт:
— Обычно, когда лошадь попадает к нам, очень быстро выясняется, для чего она больше всего подходит. Танцоры, то есть сильные, атлетические кони, быстроногие и ловкие, годятся для работы со скотом, если, конечно, они обладают к тому врожденным чутьем.
Дейк кивнул.
— Да, ни один конь не сравнится с хорошей пастушеской лошадью. Смотреть на них одно удовольствие. «Танцор» — это самое подходящее слово.
В голосе Дейка не слышалось ни малейшей критической нотки, но щеки Памелы снова запылали. Остановившись, она покосилась на него.
— Простите. Я не собиралась… читать
На лице Дейка появилось удивление, но мгновенно оно исчезло.
— Не извиняйтесь. Я давно к лошадям и близко не подходил, да еще к таким великолепным.
— Ну ничего, — протянул Рэнсом. — Дело поправимое. Сделай одолжение, возьми пока себе моего старого чепрачного конька.
— Того, что видел на пастбище за конюшней? — спросил Дейк.
— Именно. Старина Чеппи, боюсь, совсем разжирел и обленился за то время, пока я провалялся с этой пневмонией. — Рэнсом с отвращением прищелкнул языком.
— Ну да, разжирел и обленился, что еще скажешь, — сухо отозвался Дейк. — Неужели ты всерьез рассчитываешь купить меня на этот фокус, старый мошенник? Да-да, самое милое дело — дать коню как следует отдохнуть и подкормиться, чтобы он сбросил первого же тупоумного ковбоя, которого ты уговоришь сесть в седло.
Рэнсом усмехнулся.
— Что ты, я бы никогда не стал…
— Правда? — Дейк рассмеялся ему в лицо. — Скажи это Роджеру Литтлу. Помнится, он как-то раз попался на эту удочку.
— Да нет же, разве я виноват, что той лошади взбрело в голову слегка заартачиться? — Рэнсом изо всех сил старался сохранить невинный вид, но смех выдавал его с головой. — И потом, он сам должен был помнить, что следует проверять, крепко ли затянута подпруга, прежде чем садиться на незнакомую лошадь.
— Думаю, уж больше-то он никогда этого не забудет, — со смехом подхватил Дейк.
Памела во все глаза смотрела на Дальтона. Казалось бы, смеется себе, ну и пусть, что же в том особенного? Но почему-то в ответ на ее лице расцвела улыбка, а на глаза навернулись слезы. Его смех звучал как-то неуверенно, словно Дейк давно уже не смеялся и почти разучился это делать.
С тех пор, как на ранчо началась полоса невезения, и вплоть до сегодняшнего дня Памела тоже практически не смеялась…
— Ужасно вкусно, золотко, — с набитым ртом выговорил Рэнсом, дожевывая третий кусок чесночного хлеба. — Давно я так не наедался.
— Знаю.
Памела с нежностью смотрела на дядю. На ее лице была написана такая любовь, что у Дейка защемило сердце. До чего же не хотелось чувствовать свою ответственность за то, что на тебя возлагают большие надежды. Из глубин памяти вновь поднялись мрачные воспоминания.
Как бы тяжело ни было, но они по крайней мере отвлекали его от засевшей в мозгу картины: Памела, играющая с жеребчиком. Памела, глаза которой сияли, а на полных ее губах играла прелестная улыбка… Мокрая футболка обрисовывала очертания ее нежной груди с напрягшимися бугорками сосков. И, представив все это, Дейк вновь ощутил, как его охватывает сильнейшее возбуждение.
Признаться, он давно уже не испытывал столь пламенного желания.
Однако сейчас он не собирался давать волю нежданно возникшей страсти. И не только потому, что Памела была племянницей Рэнсома. Нет, он уже успел решить для себя, что лучше иметь дело с легкомысленными и вздорными дамами, с такими, которые заботились только о себе. Другим же он мог принести лишь боль и страдания. Он и сам не знал, почему так выходило, но на горьком опыте убедился именно в этом…
Он взглянул на Рэнсома. Тот всегда был худ, жилист и подвижен, но теперь же от мастера родео остались лишь кожа и кости. К тому времени, как он объехал с Дейком ранчо, показав ему скот и познакомив с Томом и Гарри, нанятыми на лето подростками, казалось, что Рэнсом валился с ног.
Правда, добравшись до двора, где Памела мыла того многообещающего жеребка, Рэнсом изо всех сил старался держаться непринужденно и весело. Но Дейк был уверен, что проницательные глаза его племянницы не упустили ни единого признака усталости любимого дяди. Поэтому Памела быстро домыла коня и пригласила их в дом. Но Дейк, сославшись на необходимость распаковать вещи, ушел к себе. А когда вернулся, то обнаружил, что Рэнсом задремал в кресле-качалке. Дейк на цыпочках пробрался к двери. Ему хотелось немного оглядеться. И заодно — что поделать! — присмотреть, не причинил ли Идол каких-нибудь хлопот.
— Ваш котик, кажется, чувствует себя как дома, — словно прочитав его мысли, проговорила Памела, допившая из бокала вино, открытое по настоянию Рэнсома в честь приезда Дейка.
— Это не… — начал было Дейк.
— …Ваш кот, — с улыбкой докончила девушка. — Но он именно ваш, судя по тому, что мышей он приносит вам.
— Чертов кот, — пробурчал Дейк.
Когда гордый собой Идол, не удостоив ботинки Дейка даже и легким ударом лапы, совершил первое церемониальное подношение к ногам своего хозяина, того это просто ошарашило. Но во второй раз, — а произошло это как раз перед обедом, — Дейк начал злиться. Однако Памела, проходя мимо комнаты, где Идол осчастливил хозяина своим подарком, засмеялась и объяснила, что по кошачьим обычаям это — величайшая дань уважения, несравненный дар. Но Дейк никак не отреагировал на ее слова.
— Мне нужен список ваших клиентов, нынешних и тех, что были в прошлом, — резко сказал он девушке, меняя тему разговора.
Памела посмотрела на Дейка так, словно тот плеснул стакан ледяной воды ей в лицо.
— Но… они бы никогда… я знаю, что они… — Слабые протесты Памелы замерли у нее на губах, и она тут же опустила свой взгляд на пустой бокал.
— Вы сами просили меня заняться этим делом, помните?
Дейк сознавал, что в его голосе звучит раздражение. Он и вправду был раздражен, хотя не понимал почему. Ему и раньше доводилось сталкиваться с нежеланием клиентов признать, что виновным может оказаться кто-то, кого они хорошо знают. Но обычно ему удавалось не терять терпения.