Нагаш непобежденный
Шрифт:
Некромант смотрел, как жрецов привязывают к огромному тотему их бога. На восточной стороне, ближе к закругленной стене крепости, один из Ягхуров испустил душераздирающий вопль, от которого кровь застыла в жилах. Дети в ужасе захныкали, прячась за материнские юбки. Надо полагать, этой ночью варвары пировали.
Когда веревки затянули, Нагаш встал со своего сиденья и шагнул прямо в вонючую грязь площади. Тяжелые кожаные одежды, покрытые отполированными бронзовыми медальонами с рунами защиты, хлопали по его тощим конечностям. Глубокий капюшон, отделанный по краю крохотными золотыми дисками, скрывал пламя, пылающее в его глазах. Телохранители
Его легион нежити так разросся, что он больше не мог держать их всех под контролем одновременно. Большая часть действовала более или менее автономно, опираясь на строгий ряд приказов, отданных в зависимости от их функций. В силу необходимости некроманту пришлось довести эту систему до совершенства во время долгих кампаний в северных землях. К сожалению, он еще должен был найти способ установить такой же строгий контроль над человеческими существами, не убивая их. Пока же приходилось полагаться на такие неосязаемые вещи, как преданность и благоговение. Впрочем, с его точки зрения, это тоже было своего рода колдовство.
Приближаясь к обреченным, Нагаш думал, что и смерть жрецов тоже ритуал, причем во многих смыслах слова.
Верховный жрец Малаха, привязанный к статуе, не отрывал от Нагаша пламенного взгляда. Двое старших жрецов — на тотемах справа и слева от него — смотрели на некроманта с беспримесной, фанатичной ненавистью.
— Ты не победил! — выплюнул верховный жрец. Отрекшиеся говорили на более чистом и в некотором роде более культурном наречии, на котором когда-то разговаривали Ягхуры. — И ты не победишь великого Малаха, лишив нас жизни! Он вечен! Он восторжествует после того… — Проклятие застряло у него в горле.
— После того как мои труды превратятся в прах, а от меня останутся одни кости. — Нагаш жестоко рассмеялся. — Твои проклятия ничего для меня не значат, старик. Что твой жалкий бог может сделать с тем, кто перешагнул границу жизни и смерти?
Верховный жрец забился в путах.
— Пусть чума поразит твой дом! Пусть стены его обрушатся и поглотят твои сокровища!
Нагаш досадливо покачал головой. Отрекшиеся были достойными противниками. Он надеялся, что сможет предложить верховному жрецу лучшую участь. Некромант поднял правую руку. Энергия пылающего камня пропитала оставшуюся плоть — та распухла раковыми опухолями и медленно гнила. Черные вены, толстые, пульсирующие неестественным подобием жизни, пронизывали мускулы и сухожилия, уходя корнями в кости, в залежи пылающего камня, откуда и черпали силы. Нагаш протянул руку и стиснул челюсть жреца, оборвав его пылкую тираду. От пальцев некроманта на щеках северянина остались полоски слизи.
— Твой бог не может сделать мне ничего такого, чего я охотно не навлек бы на себя сам, — произнес он. — Дни Малаха окончены. Скажи ему, когда твоя душа будет скитаться по Пустым Землям за порогом смерти.
Нагаш отпустил верховного жреца и отошел на несколько шагов. Тотчас же Тестус, предводитель его вассалов из Отрекшихся, вышел вперед с горящим факелом в руке. Северянин, бывший когда-то вождем почти такой же большой, как Магхур’кан, крепости на холме, носил доспехи из кожи и бронзы в неехарском стиле и наголо брил голову. Его грубые черты лица не выражали никаких эмоций, когда он подошел к привязанным жрецам и поднял факел. Было очень важно, чтобы народ Магхур’кана увидел, как их бога предает огню один из своих.
— Смотрите! — вскричал Тестус. — Малах здесь больше не правит! Сейчас и всегда Магхур’кан служит только Нагашу, Вечному Царю!
Верховный
Огонь мгновенно охватил пропитанный смолой хворост, голодные синие языки пламени начали лизать тотем и привязанных к нему людей. Жрецы пронзительно закричали. Крики агонии пронизывали тишину ночи. Со стороны крепости в тон мученикам завыли Ягхуры. Нагаш некоторое время стоял, наслаждаясь от души, вслушиваясь в жуткий хор, потом оставил Тестуса и его воинов и направился на противоположную сторону площади, где возвышался дом военачальника.
Отрекшиеся строили дома по тому же принципу, что возводили могильные курганы: большие, с потолком-куполом, крышей из дерева и тростника. Почти всегда это было единственным строением на территории крепости, имевшим прочный каменный фундамент. Когда Нагаш подошел к дому, из теней выскользнули человекоподобные существа и затрусили рядом, метались взад и вперед, как стая двуногих собак, тяжело дыша и принюхиваясь к сладкому запаху поджаривавшейся на костре плоти.
У большой круглой двери, ведущей в зал, не стояли стражи. Только две жаровни тщетно пытались разогнать ночные тени. Ягхуры вскинули руки, прикрывая лица от ненавистного им света. Глаза их сверкали, как у шакалов.
Нагаш вошел в открытую дверь, отметив колдовские знаки, вырезанные в дереве. Защита от неудач, мора и злых духов… От старых символов не исходило ни малейшего дыхания силы. Возможно, они умерли вместе с людьми, сгоревшими сейчас на площади.
За дверью широкий проход вел в центр зала; вправо и влево от него ответвлялись коридоры, опоясывающие здание. На стенах висели гобелены с изображением славных побед над многочисленными врагами северян. Нагаш увидел человеческие племена, побежденные и порабощенные, и свирепые битвы с гигантскими зеленокожими монстрами, ходившими вертикально, как люди. Еще он заметил один старый потертый гобелен, изображающий победу Отрекшихся над ордой крысоподобных существ, подобных тем, с которыми он столкнулся в Пустых Землях.
Как ни странно, здесь не было гобеленов, изображавших славные победы над старыми врагами северян, Ягхурами. Интересно, что думают о таком упущении его давние вассалы, если, конечно, они вообще что-то об этом думают.
Коридор вывел в большую круглую комнату, в центре которой, потрескивая, горел очаг. Вокруг умирающего огня безмолвно стояла толпа воинов с мрачными, покрытыми шрамами лицами, полными ярости и отчаяния. Когда некромант появился, они повернулись к нему и медленно отступили к стенам комнаты.
Здесь по требованию Нагаша собрались оставшиеся в живых немногочисленные союзники Отрекшихся, а также уцелевшие из его собственной дружины, чтобы стать свидетелями того, как некроманту покорится сам Брагадх Магхур’кан. Поверх языков потрескивающего пламени некромант видел Брагадха, последнего из военачальников Отрекшихся. Даже потерпев поражение, юный предводитель северян казался гордым и непокорным. Справа от него стоял Дьярид, его седовласый, весь в шрамах военачальник, а слева — Аката, последняя из его ведьм. Обе сестры Акаты погибли страшной смертью во время сражения у главных ворот крепости. Она сумела уцелеть, несмотря на колдовские молнии Нагаша, только благодаря героизму второго военачальника Брагадха, закрывшего ее собой и погибшего вместо нее. Как и Брагадх, она была совсем юной, возможно лет двадцати пяти — двадцати шести. В Кхемри они бы считались еще детьми. Это было показателем того, как сильно пострадали северяне за последние, самые горькие годы войны.