Наглядная геометрия
Шрифт:
О з о л и н. Настаивают, значит? (Улыбнулся.) Тебе, Фомич, и так за твой труд обелиск славы поставить нужно.
Б а р у з д и н. Чепуху несешь! (После паузы.) Вот, говорят, у Павлова в трудах есть… Как человек на пенсию уходит, так вскоре и помирает.
О з о л и н. Боишься?
Б а р у з д и н. И то. Много дел у меня неоконченных, Петро.
О з о л и н. Энтузиазм, Фомич, для здоровых.
Б а р у з д и н. Какой энтузиазм… Жизнь.
О з о л и н. Будешь дышать воздухом,
Б а р у з д и н. Придется, коль выгонят.
О з о л и н. Зачем? Ты останешься почетным…
Б а р у з д и н. Замшелым пенсионером?
О з о л и н. Ехидный ты, Фомич.
Б а р у з д и н. Иль, думаешь, за счет жгутовского кармана содержать?
О з о л и н. Фомич…
Б а р у з д и н. Кого бригадирить рекомендуем?
О з о л и н. Бригада наша не пустяшная…
Б а р у з д и н. Тебя?
О з о л и н. Думал и о себе. Отставить. Ты же знаешь, у меня с бытом не все гладко.
Б а р у з д и н. Наладится.
О з о л и н. Допустим. И все равно нельзя…
Б а р у з д и н. Руки у тебя стоящие, голова ясная…
О з о л и н. Мало, Фомич. Ох, как этого мало сейчас. У бригадира должно быть все на высоте. Передай бригаду сыну.
Б а р у з д и н (помолчав). Ты чем думал? Он же мальчишка еще.
О з о л и н. Для тебя он всегда таким останется. А для завода Максим давно первоклассный специалист, образованный человек.
Б а р у з д и н. Не совсем, допустим.
О з о л и н. Партийный, двадцати трех лет от роду. Нехорошо, что ты его до сих пор за ручку водишь. О нем иначе и не говорят, как о сыне Баруздина. А ему свою тропку топтать пора.
Б а р у з д и н. Не в своей тропке дело, Петр.
О з о л и н. Мы ж не один год с тобой… Веришь мне?
Б а р у з д и н. Верю.
О з о л и н. Тогда поручи ему бригаду. Не боги горшки обжигают. И ничего менять не придется. Была «баруздинская», ею и останется. А сын ли, отец… Важна суть.
Б а р у з д и н. Важна суть.
Быстро входит М а к с и м.
М а к с и м. Батя…
О з о л и н. Пойду я, Фомич, застоялся. (Уходит.)
Б а р у з д и н. Выходит, ты взрослый…
М а к с и м. К чему ты, отец?
Б а р у з д и н. Обедал?
М а к с и м. Нет. Тебя искал. В больнице…
Б а р у з д и н. Потом об этом. (Треплет его за волосы.) Тебе нравится наша профессия?
М а к с и м. Не пойму я, отец…
Б а р у з д и н. Без нашей профессии любой станок, даже самый наилучший и совершенный, — мертвец. Мы в него душу вкладываем, сердце. (Вдруг.) Идем обедать, сын двадцати трех лет от роду.
М а к с и м. Странный ты…
Идут. Б а р у з д и н неожиданно остановился.
Б а р у з д и н. Ты,
М а к с и м. Ничего и никого я не ожидаю.
Б а р у з д и н. Варюшка для тебя, образованный человек, клад. (Лукаво, шепотом.) Да и мне, Максимка, внуки теперь позарез нужны!..
З а н а в е с.
Прошла неделя. Субботний вечер. Берег Волги. Три-четыре шага вглубь, а дальше обрыв. Внизу грохочет молодое море. За край обрыва чудом держится одинокая березка. Справа цветущие кусты боярышника и дальние огни гидростанции.
Ветер приносит шум прибоя и песню. Б а р у з д и н, прислонясь к березке, слушает. Во время пения входит со свертком в руках В а р я.
На солнечном вольном просторе Стремительных чаек полет. Шумит Волгоградское море, О славе России поет. Сшибаются волны, грохочут, Гремят, как победный салют, Как будто гвардейскую почесть Героям боев отдают.В а р я. Виктор Фомич…
Б а р у з д и н. Молчи. Садись. Давай, песню дослушаем.
Песня затихает.
Слова-то какие… Гвардейскую почесть отдают героям… (Обняв Варю.) И Анне нашей, значит. Мы здесь, Варюха, в сорок втором…
В а р я. Знаю: насмерть стояли.
Б а р у з д и н. На жизнь, Варюшка, за жизнь… И она продолжается. Даже в этой березке. Не зря я ее посадил. Не зря. Мать Максимкина точно такою была. Стройная, неудержимая, вся русская! Максим в нее пошел… Ты чего хотела?
В а р я. Да так…
Б а р у з д и н. Не финти.
В а р я. Ну… в общем… Передайте этот сверток Максиму.
Б а р у з д и н. А сама чего?
В а р я. Я очень прошу вас.
Б а р у з д и н. Не иначе как сладости.
В а р я. Туфли.
Баруздин развернул сверток.
Б а р у з д и н. Хороши… А?
В а р я. Очень.
Б а р у з д и н. Тогда я ничего не понимаю.
В а р я. Мне этот фасон не нравится.