Нахаловка 2
Шрифт:
— Ай, Светлана! Ай, товарищ следователь! Ай, молодца! — восторженно воскликнул Сильнягин, обрадованный её неожиданной поддержкой. — Сразу видно — наш человек! Переезжай в Нахаловку, Светлана Батьковна! Нечего тебе в том городе делать! Вот в твои надежные руки я тебе с радостью бы свой участок и передал! — Автомобиль Сильнягина тем временем покатил по дороге к гаражу Кирьяна.
— Захвалите вы меня, Филимон Митрофаныч! — со смехом ответила Дроздова. — Не могу я сюда переехать — у меня в городе муж! — Привела она в свое оправдание железобетонный довод.
—
— Уж не вас ли, Филимон Митрофаныч? — подначила старика Света.
— Ох, егоза! — погрозил ей пальцем Сильнягин. — Да куды ж мне женихаться? Был бы помоложе чуток…. А так — не сегодня-завтра коньки отброшу! А парни хорошие у нас найдутся! Вон, можно у Катьки в бригаде пошукать! Лесорубы! Красавцы! Прям тридцать три богатыря! Эх… — УАЗик резко затормозил — В свете фар показался сарай Кирьяна, и сам хозяин, стоящий у распахнутых ворот с прискорбным выражением лица и взъерошенной плешивой шевелюрой.
Сильнягин залихватски остановил «козла», едва не наехав на Бочкина.
— Филимоныч, сдурел? — заверещал, испугавшись, водитель грузовичка. — Задавить же мог!
— Так не задавил же? — парировал его претензию пожилой мент, резво выбираясь из-за руля. — А ты вот бедную животину вусмерть ухайдохал!
— Ну, так то — я, а то — свинья… — заикнулся, было, Кирьян, но Сильнягин, приблизив свое небритое лицо к самому уху Бочкина грозно прошептал, но так, чтобы не расслышал Махмуд:
— Не вздумай трепать языком, Кирюха, пока я буду допрос вести! Стой, да помалкивай себе в тряпочку! Усек?
Кирьян молча кивнул, за что Сильнягин одобрительно похлопал его по плечу: мол, молодец!
— Ну, я долго ждать буду, гражданин начальничок? — цепко зыркнув по сторонам из-под прищуренных глаз, произнес таджик. — Мне уже по возрасту пора колеса принять, корвалолу накапать и бай-бай в кроватку!
— Да не прибедняйся ты, Махмудка, — не принял во внимание жалобы старика участковый, — ты еще здоров, словно конь. — Думаешь, я не знаю, как ты до сих пор у себя на ферме упахиваешься? Похлеще иного молодого! Ты лучше своего внучка к работе приставь! А то пропадает пацан ни за грош…
— А ты меня не учи, ментяра! — Неожиданно окрысился пожилой таджик, видимо причина, озвученная Сильнягиным, была для Махмуда очень болезненной.
— Ладно, извини, старый! — неожиданно извинился Филимон Митрофаныч. — У самого за твово пацана душа болит. Ведь я тоже его с малолетства пытался на путь истинный наставить. Но не вышло у нас чего-то… — И он, словно оправдываясь, развел руками. — Недосмотрели. Я, так-то, с себя ответственности тоже не снимаю…
— Хватит уже! — устало произнес таджик. — А с Тимкой все нормально будет — мы его намедни к старой Лукьянихе определили…
— Ой, смотри, Махмуд, не перегни палку… — предупреждающе протянул участковый. — Если насильно…
— Да окстись, ментяра! — невежливо перебил Митрофаныча
— Ах, да! — хлопнул себя пятерней по лбу участковый. — Я же сегодня Алешкину машину на дороге останавливал — опять лихачил, паразит! Он как раз с Тимохой был… — припомнил Сильнягин. — И они что-то с крестником мне про Лукьяниху плели… Правда, что ль, сам согласился?
— Валька с Алешкой его к Лукьянихе вечор увезли, — ответил Махмуд. — Пока желание бросить эту гадость не пропало.
— Это же здорово, Махмудка! — действительно обрадовался Сильнягин. — Может, сумеет помочь старуха-то. Ведь многих из синей ямы вытащила!
— С Тимкой куда запущенней ситуация… Но, дай-то бог, дай-то бог! — с надеждой в голосе произнес старый таджик. — А теперь хорош трындеть, показывай свинью — и разбежимся…
— Заходи, дорогой… — Сильнягин первым вошел в сарай и остановился у склоченного из досок кособокого стола с лежащей на нем распотрошенной животиной. — Смотри. И внимательно смотри! — предупредил он.
Вошедший следом таджик наклонился над тушей свиньи, из распахнутого чрева которой еще несло свежей парной кровью, и ловко пробежался пальцами по её «пробитым» ушам. Затем его пальцы скользнули по выжженному на толстой ляжке клейму. Только после этого он вытащил из кармана очки и присмотрелся к вытатуированным на ушах цифрам.
— Ну? — нетерпеливо вопросил участковый. — Узнаешь тело?
— Моя это свинья, — не стал отпираться Махмуд. — Если хочешь, я завтра по вот этой маркировке, её тебе в журнале учета разыщу. Все теперь?
— Подожди… — Сильнягин вытащил из папочки, которую прихватил с собой, серый листок протокола и протянул его Дроздовой. — Послушай, товарищ следователь «по особо важным», — не поможешь старику протокол накидать? А то у меня с глазами уже совсем плохо. — Старик изобразил на лице настолько потешную и умильную физиономию, что Светлана со смехом согласилась.
Заполнение протокола много времени у нее не заняло, и уже через несколько минут его подписали все указанные лица.
— Теперь-то, надеюсь, я свободен, гражданин начальник? — с ехидцей уточнил Али-Баба. — А с Кирьяна я много не возьму — по себестоимости убытки посчитаю…
— Вот спасибо, добрый человек! — сварливо отозвался плешивый водитель.
— Цени мою доброту! — непоколебимо произнес таджик. — За свои косяки надо отвечать. Так я могу идти?
— Не торопись, уважаемый! — Слегка придержал его за рукав участковый. — С опознанием и принадлежность покойной скотинки мы определились. А вот с остальным еще только придется разбираться…
— С каким остальным? — неожиданно взбеленился Махмуд. — Что ты мне мозги сношаешь, старый шайтан!
— Так, гражданин! — В очередной раз за вечер повысил голос на таджика Сильнягин. — Сейчас мы с тобой проедем в участок, а там я тебе все подробно растолкую! И не советую напрасно рыпаться! — Припечатал он напоследок. — Могу расценить, как воспрепятствование осуществлению правосудия! А то и сопротивление…