Накануне 1941 года. Гитлер идет на Россию
Шрифт:
И здесь можно отметить примитивность мышления в оправдание беззакония. В этом плане можно говорить долго и звонко, но зачем? Чтобы еще пройтись по трупам уничтоженных военачальников? В конце 1937 г. на встрече с руководящим составом РККА Сталин сказал: «Иные думают, что сила армии в хорошем оснащении техникой, техника-де решает все. Вторые думают, что армия крепка и вся сила ее в командном составе, — это также неправильно.
Главная сила армии заключается в том, правильна или неправильна политика правительства в стране, поддерживают ли эту политику рабочие, крестьяне, интеллигенция. Армия ведь состоит из рабочих, крестьян и интеллигенции. Если политикой партии довольна вся страна, довольна будет и армия. Мы против политики нейтралитета в армии. Мы за то, чтобы
Теперь, надеюсь, понятно, откуда «ноги растут». Сталин боролся с политикой нейтралитета в армии.
Сегодня можно рассуждать о том, как поступил Сталин. Но ясно одно: у него не было такого права лишать военачальников жизни! Даже если бы они посмели говорить иначе или критиковали его правильную политику! Юлия Кантор в своей монографии пишет: «На Лубянке лежал „План поражения“, написанный перед расстрелом маршалом Тухачевским. На протяжении всего следствия с бесконечными, круглосуточными допросами и очными ставками он все пытался говорить об опасности, которая угрожает СССР после прихода к власти Гитлера. Тухачевскому дали сутки для написания „признаний“. И он, найдя в себе силы абстрагироваться от Лубянского кошмара, нарисовал четкую картину захватнических планов Гитлера и их мотивировок, практически безошибочно определил основные направления ударов вермахта в 1941-м и основные стратегические цели фашистов на каждом из них».
В отличие от генерала Филатова, Ю. Кантор не поленилась и отдала некоторые страницы «Плана поражения» на графологическую экспертизу. В ней указывается: «Признаки выполнения в необычном состоянии выражены достаточно объемно, но при этом доминирует заинтересованность автора предметом излагаемого материала».
Ю. Кантор: «Почерковедческий анализ выявил и большое количество „вдиктованных фрагментов“, нарушающих авторскую структуру излагаемого текста и искажающих ее подлинный смысловой ряд. Вот характерный пример: „Я предложил… облегчить немцам задачу, путем диверсионно-вредительской сдачи… укрепленного района“. А далее, после этой бредовой „заплаты“ — детальный анализ действий советских Белорусского, Украинского и других фронтов с учетом оперативно-стратегической обстановки и конкретными рекомендациями по выполнению реальных оборонительных задач».
Лично я неоднократно читал этот документ. И он действительно напоминает некую конструкцию: основная мысль — маршала, а бредовые вставки — следователя. Что и подтверждает заключение по результатам графологического анализа рукописных текстов показаний Тухачевского М. H., подготовленного главным экспертом ЭКЦ ГУВД СПб и ЛО Сысоевой Л. А. В «Плане поражения» Тухачевского не просто глубочайшая осведомленность в международной политике того периода, но и высочайший профессионализм и эрудиция в вопросах военной стратегии. Здесь тщательный анализ вероятных направлений фашистской Германии против СССР.
В докладной Буденного, представленной Сталину после процесса, говорится: «Тухачевский в своем выступлении вначале пытался опровергнуть свои показания, которые он давал на предварительном следствии. Тухачевский начинал с того, что Красная Армия до фашистского переворота Гитлера в Германии готовилась против поляков и была способна разгромить польское государство. Однако при приходе Гитлера к власти в Германии, который сблокировался с поляками и развернул из 32 германских дивизий 108 дивизий, Красная Армия, по сравнению с германской и польской армиями, по своей численности была на 60–62 дивизии меньше… Тухачевский пытался популяризировать перед присутствующей аудиторией на суде как бы свои деловые соображения в том отношении, что он все предвидел, пытался доказывать правительству, что создавшееся положение влечет страну к поражению и что его якобы никто не слушал».
«Основной для Германии вопрос — это вопрос о получении колоний, — писал Тухачевский. — Гитлер прямо заявил, что колонии, источники сырья, Германия будет искать за счет России и государств
Остается третье, украинское направление. В стратегическом отношении пути борьбы за Украину для Германии те же, что и за Белоруссию, т. е. связано оно с использованием польской территории. В экономическом отношении Украина имеет для Германии исключительное значение. Она решает и металлургическую, и хлебную проблемы. Германский капитал пробивается к Черному морю. (…)
Итак, территорией, за которую Германия, вероятнее всего, будет драться, является Украина. Следовательно, на этом театре войны наиболее вероятно появление главных сил германской армии. (…)
В конечном счете можно сделать вывод, что независимо от того, будет ли предшествовать войне против СССР война Германии с Чехословакией и Румынией или не будет, все равно главные интересы гитлеровской Германии направлены в сторону Украины. Из этого должен исходить, это должен учитывать наш оперативный план. Однако наш оперативный план этого не учитывает. Он построен все так же, как если бы война ожидалась с одной только Польшей».
К слову, с 1 по 10 июня 1937 г. Тухачевского заставили собственноручно описать организацию заговора и «План поражения» Красной армии. Эти показания тут же были отправлены Сталину, а к делу они были приобщены сразу же после процесса. В сущности, этим «планом» маршал взывал к разуму руководства страны перед грядущей опасностью фашистского вторжения. Он высказывал свои соображения, открывая глаза вождю на многие вещи, за которые боролся с Ворошиловым и его окружением. «Германская армия в 1938 году значительно вырастет и технически окрепнет», — предупреждал Тухачевский. По большому счету, «План поражения» маршала — не что иное, как предсмертное завещание Родине, государству, власти и народу. И если он в чем-то ошибался, так это только потому, что не дожил до 1939 г., когда бы воочию увидел блицкриг вермахта. А если бы прожил еще, то и вовсе смог бы увидеть истинное направление главного удара немцев. Но тогда, в 1937 г., еще было рано делать правильные выводы. Германия второй половины 30-х годов удивляла мир с каждым днем, а ее вооруженные силы росли и крепли с каждым часом. Тогда, в 1937 г., изложенное Тухачевским совпадало с разведывательной информацией 1935 г. и последующего времени, вплоть до его ареста.
Кто знает, что вынес для себя Станин из «завещания» Тухачевского? Однако 18 сентября 1940 г. вождь высказал свою точку зрения начальнику Генерального штаба о наиболее вероятном направлении главного удара потенциального противника:
— Германия постарается направить в случае войны основные усилия не в центре того фронта, который тогда возникает по линии советско-германской границы, а на юго-западе, с тем, чтобы прежде всего захватить у нас наиболее богатые промышленные, сырьевые и сельскохозяйственные районы.
«В соответствие с этим Генштабу было поручено переработать план, предусмотрев сосредоточение главной группировки наших войск на юго-западном направлении», — рассказывал маршал Советского Союза К. А. Мерецков.
Глава 5
Большая игра Гитлера и Сталина
Продолжительный мирный период не пошел бы нам на пользу.
«Как только гитлеровской Германии было позволено перевооружиться без активного противодействия со стороны союзников, Вторая мировая война стала почти неизбежной», — вспоминает в своих мемуарах Уинстон Черчилль. Но дальше он удивляет еще большей откровенностью: «Летом 1935 года Германия в нарушение договоров вновь ввела всеобщую воинскую повинность. Великобритания простила ей это, и, заключив с ней сепаратное соглашение, позволила восстановить флот, а при желании и строить подводные лодки в одинаковом количестве с Англией.