Накануне мировой катастрофы
Шрифт:
Ф. Брукнер: Совершенно верно. Этот пример показывает, что вещественные доказательства — обнаружение конкретных материальных следов — имеют приоритет по сравнению с доказательствами документальными.
Второй пример. Одного человека обвинили в том, что в определенный момент он совершил преступление. В качестве свидетеля обвинения выступает некая личность, которая утверждает, будто видела обвиняемого в момент преступления. Обвиняемый доказывает, что в этот момент он находился в гостинице в 800 км от места преступления. Служащие гостиницы подтверждают это, и книга записей доказывает, что в момент преступления он действительно был в гостинице.
Студентка: Невиновен, притом исходя из двух причин. Во-первых, есть только один свидетель обвинения, а свидетелей защиты несколько. Во-вторых, присутствие подозреваемого в гостинице доказано документально, книгой записей.
Ф. Брукнер: Какой из двух аргументов в пользу невиновности обвиняемого сильней?
Студентка: На мой взгляд, второй.
Ф. Брукнер: Я тоже так считаю. В первом случае речь идет только о количественном различии — несколько свидетелей против одного, во втором — о качественном, так как документальные доказательства важней показаний свидетелей.
Итак, мы вместе с вами вывели иерархию разных видов доказательств: высшую ступень занимают вещественные доказательства, низшую — показания свидетелей, среднюю — документальные доказательства.
В судопроизводстве различают нейтральных и пристрастных свидетелей. Под последними понимаются лица, которых непосредственно причастны к событиям, являющимся предметом спора, или близкие к одной из конфликтующих сторон. Показания подобных свидетелей считаются особенно ненадежным. Например, произошло ДТП — столкнулись два автомобиля. Показания постороннего свидетеля, не знающего никого из участников аварии, имеют больший вес, чем утверждения обоих шоферов, из которых каждый, естественно, заинтересован в том, чтобы снять вину с себя и переложить ее на другого.
Студент: Да, но какое это имеет отношение к ревизионизму и Холокосту?
Ф. Брукнер: Характерная особенность научного ревизионизма в том, что он уважает эту иерархию доказательств. Приведу наглядный пример.
Как вы уже знаете, между маем и июлем 1944 года в Освенциме-Бжезинке якобы были уничтожены в газовых камерах сотни тысяч венгерских евреев. Так как мощность четырех крематориев Бжезинки была недостаточной, трупы большей частью якобы сжигали под открытым небом в огромных рвах. Это утверждение основано на одних лишь свидетельских показаниях; ни единого документального доказательства убийства газом хотя бы одного еврея из Венгрии или какой-либо другой страны нет.
В этот период Бжезинку неоднократно фотографировали с разведывательных самолетов союзников. На этих снимках отсутствуют описанные свидетелями рвы, а открытое пламя видно только на одном из этих снимков. Оно настолько невелико, что на нем можно было бы сжечь разве что несколько десятков трупов.
К этому же периоду относятся документы самих немцев, из которых явствует, что в лагерном комплексе Освенцима тысячи венгерских евреев проходили курс лечения, причем всегда точно указывалось конкретное заболевание. Это хотя и не абсолютное, но необыкновенно сильное доказательство лживости теории уничтожения евреев. Совершенно нелогично, с одной стороны, убивать сотни тысяч, а с другой стороны — оказывать медицинскую помощь тысячам больных, т. е. по крайней мере временно нетрудоспособным венгерским евреям.
Иными словами: вещественные доказательства (аэрофотоснимки) и документальные доказательства опровергают теорию уничтожения,
Студент: Если ваши данные соответствуют фактам, ответ может быть только отрицательный. Или, по крайней мере, не в таком объеме, как утверждают.
Ф. Брукнер: Добро пожаловать в клуб ревизионистов!
Документальные доказательства существования Холокоста
Студент: Если все так просто и логично, то почему почти все историки не подвергают сомнению существование Холокоста?
Ф. Брукнер: Скажем точнее, почти все историки делают вид, будто они верят в Холокост. Большинство помалкивает, потому что им хорошо известно, что влечет за собой нарушение табу. А те историки, которые представляют в своих книгах ортодоксальную версию истории, отходят от научных принципов.
Студент: Нельзя ли поконкретней?
Ф. Брукнер: Пожалуйста. Если мы возьмем классические работы по Холокосту, например, «Уничтожение европейских евреев» Рауля Хильберга, то быстро обнаружим, что занимающие высшее место в иерархии доказательств вещественные доказательства в них отсутствуют. Ни в одном месте Р. Хильберг и ему подобные не упоминают вещественные доказательства убийства миллионов людей, описываемые ими.
Студент: Значит, немцы уничтожили все материальные следы. Если руководствоваться этим, никаких следов и невозможно найти.
Ф. Брукнер: В Майданеке и Освенциме-I (базовом лагере) мнимые газовые камеры для убийства людей можно осмотреть и сегодня и проверить, пригодна ли их конструкция для выполнения этой функции. В Освенциме-Бжезинке четыре крематория, в которых якобы имелись газовые камеры, были взорваны. Но судьбе было угодно, чтобы именно крематорий II, важнейший из них, в котором, как утверждают все свидетели, было уничтожено больше всего людей, менее всего пострадал от взрыва. Так, потолок морга I, который якобы служил газовой камерой, хотя и обрушился, тем не менее и сегодня можно исследовать его обломки с целью проверки, имелись ли в нем отверстия для ввода газа Циклон-Б, о которых говорят свидетели.
В т. н. «чистых лагерях уничтожения»: Треблинке, Собибуре и Бельзеце трупы убитых якобы не сжигали в крематориях, а хоронили в огромных рвах. Позже, когда все ясней стала вырисовываться перспектива поражения Германии, немцы будто бы разрыли эти могилы, сожгли трупы и развеяли останки. Существование таких могил можно было бы и сегодня без труда доказать.
Теперь о месте документальных доказательств в официальной истории Холокоста. Возьмем работы того же Р. Хильберга. Если мы прочтем его огромный трехтомный труд, то убедимся, что в нем цитируются буквально тысячи документов. Но они доказывают только существование концлагерей, а также лишение прав и преследование евреев в Германии и контролируемых ею странах, т. е. факты, которые никто не оспаривает. Но, перейдя к тем немногим страницам, на которых Р. Хильберг описывает сам процесс истребления в «лагерях уничтожения», мы сразу увидим, что это описание основывается только на свидетельских показаниях. Когда документ вступает в противоречие с показанием свидетеля, Р. Хильберг переворачивает иерархию доказательств и, если это позволяет подкрепить тезис об истреблении, отдает предпочтение свидетельскому показанию перед документом.