Накануне
Шрифт:
Караульный отступил на шаг к будке, выпростал руку, ткнул в полосатое дерево.
Иван окликнул:
– Ты там чего?
Солдат отозвался равнодушно:
– Как чего? Звонок дежурному дал. Кому ж вас принимать?
Иван стукнул зубами. Вышла промашка. Он просунул винтовку в прощель между железными копьями ворот дулом на часового.
– Отпирай, живо... Отпирай, я говорю. Кончу!
Солдат дрогнул:
– Христос с тобой... Я ж по уставу...
Стрелять нельзя. Ежели даже на то
Снег захрустел. Сквозь туман (здесь, во дворе, он будто гуще даже, чем на воле, на улице) ясно стал виден подходящий - по походке сразу узнать - офицер. Иван оттянул винтовку: может, еще и впустит. Зря закричал на часового. Слышал офицер или не слышал? Если слышал - не отопрет.
– Смиррно!
Адамус с товарищами подтянулись. Офицер, в походном снаряжении, руки в карманах, подошел к самым воротам.
– Что за люди?
Иван отрапортовал, топорща плечо, чтобы видны были нашивки:
– С отделением прислан от штаба на усиление караула.
Офицер зорко всматривался в солдатские, туманом заволоченные фигуры.
– Та-ак!
– протянул он.
– Давайте предписание.
Иван полез торопливо рукой за обшлаг: бумажки казенные солдат носит всегда за обшлагом, для сохранности. Вот черт, хоть бы обрывыш какой... Передать... Пока нос сунет - прикончить: все одно, добром не войти.
Сзади осторожные зашуршали шаги. Дружинники. Поторопились. Подозрит. Туман, как назло, врозь ползет.
– Засунул, не найдешь?
– ласково спросил офицер и вынул из кармана руку.
– Ладно, в помещении предъявишь. Проходите. Отопри, караульный.
Иван радостно двинулся к калитке, схватился рукой за скобу. В тот же миг огнем коротким полыхнуло в глаза, ожгло висок, тело рухнуло навзничь, без вскрика.
– Сволочи, что задумали!.. Бросай винтовки, перестреляю! Тревожный дай, караульный.
Он шарил револьвером по воздуху, выбирая цель. Рука остановилась, но по ней с тяжелого взмаха ударил приклад, оружие вырвалось в снег. Часовой, волоча полы шубы, надвинулся, дыша прерывисто и хрипло:
– Своих... своих бьешь, сволочь...
Он перекинул винтовку на руку. Офицер дернул отбитую онемелую руку к шашке, но рука свисла, он повернулся и побежал. Солдат прохрипел:
– Врешь! Не уйдешь!
Скинул шубу и шапку и в одной легкой шинели побежал вдогонку, щелкнув затвором на ходу. Но офицер исчез уже в тумане.
– Ключ!
– отчаянно крикнул, выходя из оцепенения, Адамус.
Кругом уже были дружинники, подымали Ивана. Пуля в висок, навылет. И крови почти что нет. Только от кругленькой раны, растеком.
Отнесли в сторону.
– Э-эх! Сразу надо было на мушку... Теперь гиблое дело... Без динамиту не разворотишь.
– Бегут!
Во дворе, сквозь туман, серыми очертаниями, люди. Сто восемьдесят первые отступили на шаг от ворот, винтовочные стволы - в прорези.
– Товсь!..
– Стой! Никак... без оружия.
Без оружия и есть. Махая папахами, подбегали артиллеристы.
– Ура-а!
Крик подхватили далеко позади, на улице. И улица загудела бегом.
– Наши подходят, - прокричал, надрываясь, Никита.
– Выборгские... Давай ворота!
Ворота уже отпирали. Арсенальцы перемешались с дружинниками.
– Веди на склад... Где у вас тут? Много ль оружия?
Арсенальцы смеялись:
– Хватит... Винтовок тысяч до сорока, револьверов тоже около этого... Опять же - патроны. Гони! Там небось вас только и ждут...
Разговор на ходу, на бегу, через двор - к дальним зданиям. Около них тоже народ. Хлопочут. И вззванивает под мерными ударами железо. Засовы, что ли?
– Начальство где?
Артиллерист, с Сергеевым рядом, махнул рукой:
– Дежурного где-то еще по крыше ловят: шустрый, дьявол, на крышу залез. А прочих забрали. У нас еще с вечера сговор был: рабочие ж у нас тут, в Арсенале. Начальство здешнее, между прочим, спокойное: в драку нипочем не полезет.
Сергеев крикнул Никите:
– Никита! С айвазовцами назад, к воротам! Запереть! Чтоб оружие принять и раздать, ты понимаешь, в порядке.
Никита засвистал заливистым, поволжским, разбойным свистом.
– Перед народом да запирать. На всех хватит... Гайда, ребята, бери!
Толпа, огромная, бесстройная, с победным криком уже заливала двор. Сбилась у раскрытых, разломанных складских дверей, сдвинув в стороны солдат и здешних артиллеристов, - и по рукам, несмотря на строгий, на грозный окрик Сергеева: "К порядку, товарищи! Назад!" - замелькали разобранные из разбитых ящиков новенькие, лоснящиеся густой масляной смазкой винтовки.
Глава 37
Тихая пристань
– Военный министр? К телефону?
Генерал Петерс, разбуженный в час неурочный, в ранний, не по обычному расписанию час, поспешно сбросил с постели волосатые и кривые кавалерийскою почетною кривизной - ноги. Подошел к аппарату, вытянулся привычно, по-строевому, подтягивая левой рукой сползавшие кальсоны.
– У телефона, ваше высокопревосходительство.
В меру того, как он слушал, лоб все круче собирался в складки и дрожью нервной подергивались крутые усы под не снятым спросонья, второпях марлевым бинтом-распрямителем.