Наказание Дамира
Шрифт:
— А обозвать меня лесной блядью — это уважение? — вырывается из меня на какой-то высокой, совершенно истерической ноте. И, злая и на него, и на себя, я тут же отворачиваюсь и снова туплю в телефон.
Поиск машины…О, пятнадцать минут. Отлично!
На мою реплику Дамир издает нервный смешок и устало трет переносицу:
— Еж, не думает он так про тебя! Скорее, это было про меня…Да и какое тебе в принципе дело до его мнения, а? Главное, что Я так не думаю.
— Не уверена уже, что не думаешь, — бормочу, гипнотизируя точку на карте в приложении, чтобы приближалась ко мне быстрее.
— Слушай, и вообще, что ты тут стоишь? Иди,
— О, это что? Ревность? — выгибает Керефов черную бровь и добавляет вкрадчиво, поймав мой враждебный взгляд, — Жень, мне глубоко плевать на Наргиз.
— П-ф-ф, интересно, это тоже только не для ее ушей, м, Дам? У вас, видимо, это семейное…За глаза плевать…
От того, каким испепеляющим взглядом награждает меня за эту реплику Дамир, пробирает морозной дрожью, даже несмотря на всю мою клокочущую в груди злость. Вижу, как ходят желваки у него под скулами и в тонкую линию сжимаются губы. Бесит. Бесит, что мне вдруг на это не плевать, и в каком-то горячечном запале я продолжаю.
— А знаешь, мне кажется зря ты так ей разбрасываешься! Идеальная же пара для тебя! В семье принимают, блядью не считают, шея длинная, волосы опять же, хоть три раза на кулак наматывай, традиции все ваши вот эти змеиные за глаза шептать освоила в совершенстве. Я вот только на себе проверила, рекомендую!
— Жень, остановись лучше… — тихо рычит Дамир, делая шаг ко мне.
Опять отхожу.
— И знаете, Дамир Тигранович, я думаю вам нужна именно такая жизнь, — упрямо продолжаю, с вызовом улыбаясь прямо в его свирепеющее лицо, — Ты же примерный сын, да? Так о тебе брат говорил? Вон и руку просил у девушки из близкой семьи, через отца, и, если бы она не взбрыкнула с дуру, о чем теперь жалеет, сейчас бы уже давно были счастливо женаты, имели бы целый выводок детей, ну и ты заодно табун одноразовых любовниц. Возил бы их в лес между делом и спокойно врал про командировки. Ведь, признайся, это твой идеальный вариант? Чтобы и семье угодить, и себя не обидеть…Известный сценарий, в который ты идеально вписываешься. Только вот я нет! Пусти!
Он все перехватывает меня за талию, притягивая к себе, но я снова вырываюсь.
— Не решай за меня, — рычит Керефов тихо, но я вижу, что он едва сдерживается по тому, как покраснели скулы, как сжались кулаки…
Я не знаю почему, но вдруг понимаю, что его лицо в этот момент, ожесточенное и красивое, я запомню на всю жизнь.
— Ты за меня тоже, — огрызаюсь уже тише.
В руках пикает телефон, сообщая о подъехавшем к воротам такси. Вся моя агрессивная бравада тут же стихает, оставляя за собой лишь опустошение и усталость. Поднимаю на Дамира уже совсем другой, полный тоски взгляд.
Ну, вот и всё…
А ведь в какой-то момент я почти поверила, что всё может получиться…
— Знаешь… — говорю тихо, — Помнишь, когда ты сказал, что я совсем не твой типаж, и если бы не случай в лифте, ты бы и не обратил на меня внимание? Я ведь в тот момент даже немного обиделась. Зацепило…Это просто потому, что я тогда не понимала, НАСКОЛЬКО мы не подходим друг другу…
— Женька, что за… — хмурится Дамир, и в черных глазах читается растерянность.
— Извини, — перебиваю, — Мне теперь просто неинтересно…
Машу перед оторопевшим Керефовым экраном своего мобильника, на губах дрожит нервная улыбка.
— Дамир, у меня такси приехало…Пока? Извинись там за меня…
Он смотрит на смартфон в моей ладони,
— Жень, не дури, это все нелепая фи…
— Я не дурю. Я больше ничего не хочу с тобой. Ни- че-го. Так понятно?! Ну…проводишь меня? — вопросительно выгибаю бровь, губы уже немеют от приклеенной неестественной улыбки.
Видеть постепенное осознание на его лице почему-то больно…
Дамир моргает, и черные глаза словно застилает непроницаемой пеленой.
— Да, провожу, — отстранено кивает он и нарочито вежливым жестом пропускает меня вперед.
29.
– Да?
— Елена Леонидовна, здравствуйте…
– Здравствуйте, Жень.
– Я звоню отменить сегодняшний прием, вы меня извините…Не получится приехать. Ничего страшного?
– Нет, конечно, Жень. Спасибо, что предупредили. А что случилось?
– Да на работе аврал. Никак…
– М-м-м…Может быть тогда перенесем на завтра? У меня окно…подождите…Вот, в 20:20.
– Эм…нет, спасибо, Елена Леонидовна, не надо. Я на следующей неделе тогда уже в свое время приду, хорошо?
– Хорошо, как скажете…Жень, у вас точно все хорошо?
– Я?…Да…Да…Спасибо.
Нажимаю отбой, как раз в тот момент, когда торможу у портовой проходной. Прикладываю к стеклу пропуск. Пока поднимается шлагбаум, глаза находят свое отражение в зеркале заднего вида, рука взлетает вверх и нервно поправляет короткую челку, рассеянно гладит почти выбритый висок. Надо было посильнее накрасить ресницы, а не просто гелем…
…Вопрос "зачем именно мне краситься" так и повисает в воздухе — его я принципиально игнорирую…
Синяки под глазами я замаскировала очень удачно, но моему бледному отражению, как всегда, не хватает красок. Яркими пятнами по-прежнему остаются лишь красные, искусанные губы и все так же лихорадочно блестящие глаза. "Чахоточная красота", как, смеясь, характеризовала мою внешность Катька…Сейчас это мне не на руку. Болезненный, взбудораженный вид — это как выбросить белый флаг перед НИМ…
Я а не хочу. Я ни о чем не жалею.
Внутри какой-то ватный вакуум. Эмоций почти нет. Давящее полусонное состояние. Я почти не помню, как ехала в такси обратно, как вернулась домой. Как приготовила себе яичницу на ужин, включила какое-то дурацкое воскресное телешоу. В груди смутно и тревожно звенело, глаза ощущались слишком сухими, будто в них насыпали песка, мысли разбегались, рвались обрывками, боясь оформиться хоть в какую-то мало — мальскую последовательность…
А потом я сама не заметила, как погрузилась в какой-то неглубокий, обрывочный сон, отчего утром встала разбитая и с тяжелой головой. И всё же я ощущаю себя в равновесии. Оно очень хрупкое, на грани, напоминает пленку натяжения воды. И эта пленка словно обволакивает меня, отупляя. Кажется, это хороший знак. Значит я смогу просто забыть все, что произошло, выкинуть из головы, как из шкафа ненужную вещь. Главное — это пленку не тревожить, не рвать — она пока слишком тонка…