Наказание
Шрифт:
– Ну, именинник! Поздравляем – поздравляем! Совсем большой стал! – зазвучало со всех сторон. В руки Вани положили несколько больших шуршащих свертков, какой – то пакет и плюшевого медведя. Уронив пакеты, мальчик с благоговеньем уставился на медведя, маленькая ладошка потрогала твердый кончик носа, выпуклые глаза, чуть заметный алый язык. Раздался звонкий детский смех.
– Ну-у, понравился! – громко раздалось со всех сторон. Ваню несколько раз потрепали по плечу, ласково похлопали по спине, и шум также плавно перетек обратно в зал. Заскрипели высокие стулья, протяжно сжались пружины старого дивана, зазвенели бокалы, вилки и тарелки, зашуршала бумага, пробка с хлопком
– Я буду только водку, – различил Ваня голос отца.
На пороге детской появился Толик и хитро скривился:
– Поздравляю…
Именинник насупился. Вечно мамины гости приводят этого Толика! Он так мечтал, что его не будет! А Толик, заметив на столике цветные коробки, продолжал:
– А что тебе подарили?
Ваня растерянно наблюдал, как Толик деловито приблизился к подаркам. Он обернулся в поисках материнской поддержки, но Толик уже что-то доставал из коробки… Именинник вскрикнул:
– Не трогай! Мое!
Гость же, повернувшись спиной к бессильно прижавшему кулачки к груди Ване, невозмутимо продолжал все доставать и трогать. На полу оказались еще одна машинка и огромная коробка карандашей. Толик несколько раз провез машинку по полу, по своей коленке, затем ухватился за медведя.
– Нет! – с визгом налетел Ваня и сгреб игрушку в охапку.
– Отдай! – дернул Толик и сбил Ваню с ног.
Медвежья лапа отлетела в сторону вместе с желтым пухом, а мальчишки, с ненавистью вцепившись вдруг в друга, покатились по полу.
– Э-э, – донеслось из соседней комнаты. Гости повскакивали с мест и устремились к ним. Дерущихся разняли.
– Ну, что случилось? Что? – Варвара гневно трясла Ваню за шиворот. – Ты не знаешь, что драться – плохо?
– Он брал мои игрушки!
– И что?!!
– Что ты какой жмот то? Толик – твой гость. Дай ему поиграть, не то получишь! –пригрозил отец.
Ваня перевел отчаянный взгляд с угрожающе нависшего над ним отца на недовольно поджавшую губы мать. Перед глазами что-то мелькнуло, заставив тут же во весь голос зареветь.
– Мишка-а!
Ваня вытянул вперед руку, показывая, что у подарка оторвана лапа, а другой закрыл лицо, пытаясь спрятать слезы от Толика. Худые плечики судорожно тряслись.
– Ну-ну-ну, – метнулась к Ване молодая женщина – мама Толика. – Ну, не плачь. Хочешь, я сейчас пришью лапку обратно? Мишка будет как новый! Успокойся, малыш. Голос женщины был таким нежным, обволакивающим. Ваня доверчиво, с надеждой посмотрел полными слез глазами в глаза гостьи. Дотронулся до переливающихся всеми цветам радуги бус на шее. Почему у такой красивой мамы такой отвратительный сын? Мальчик с некоторым облегчением выдохнул и быстро нашел глазами Варвару – может лучше его мама согласится все исправить?
– Будь хорошим мальчиком! Помолчи! – вставила та и легонько пихнула Ваню в сторону соседней комнаты. – Пошлите все за стол!
Именинник очутился в залитой ярким светом зале с большим овальным столом в центре. Слезы – бусинки мгновенно высохли; сколько дразнящих нос запахов и всего вкусного! Мандарины, конфеты в пестрых обертках, несколько графинов с соком и.. и… торт! Какой большой и красивый! Выдох счастья вновь вызвал у присутствующих многочисленные реплики. Ваня очутился в центре стола и стал наблюдать за тем, как мама Толика накладывает не своему сыну, а ему первому кусок торта, наливает в стакан шипучую газировку.
– Сначала курицу с картошкой, а потом торт!
Слова отца прозвучали как гром среди ясного неба. Ваня сжался и опасливо посмотрел на сидящего рядом Толика. Тот бойко налегал на «селедку под шубой», все ближе придвигаясь
– Не хочу…
– Вот, говно! Все едят и ты ешь! Толик вон как ест! А этот… – Константин сверлил глазами сына. – Толик вон уж в два раза тебя шире!
Ваня чувствовал, что ему все равно, что Толик отличается от него размерами, но в страхе увидеть осуждение, провез глазами по широкому кругу взрослых.
– Жри! – прозвучало вновь грубо над головой.
Рубашка отца показалась неестественно черной, как и мощные кулаки с кустами темных волос на пальцах. Еще страшнее было поднять глаза на широкие и косматые брови, черный колючий взгляд на мгновенье слился с его и Ваня тут же отвел взгляд в сторону. Воображение легко пририсовало к только что увиденному ужасный кроваво-красный шрам, змеившийся по всему лицу отца и черную повязку, наглухо закрывающую один глаз. Взгляд на секунду задержался на самодовольно ухмыляющейся физиономии Толика… Ваня тихо придвинул тарелку и со слезами на глазах начал есть.
– И нечего реветь, как девчонка! – прогремел голос отца, – Посмотри! Все над тобой смеются!
Заметив несколько улыбающихся лиц, о чем-то переговаривающихся шепотом друг с другом, Ваня заплакал навзрыд.
– Ну-ну, не плачь, маленький, – не выдержала мама Толика и бросилась к имениннику с объятьями, пахнув на него цветочным ароматом духов. Но тот вырвался и с криком «Я не маленький!» выбежал на кухню.
Когда Варвара вышла к сыну, то увидела в его ладошке мертвую куриную голову, а рядом на полу – издающую вонь лужицу. На кухне вновь раздалась звонкая затрещина.
– Господи! Не ребенок, а сущее наказание! Весь новый костюм облевал! Не двигайся, – сейчас тряпку принесу.
Глава 3
Варвара и Константин Воронцовы переехали в Липецк в поисках лучшей жизни год назад с Украины, с районного центра. Обоим было за тридцать, а жизнь все казалась неустроенной. И слишком тяжелой. Женщина крутилась как могла по хозяйству, со скотиной во дворе, обшивала соседей и подруг, а ее взрывной по характеру муж, в пух и прах разругавшийся с председателем колхоза, заработав ко всему увольнение по статье, долго сидел без работы. Воронцова жалела горе-мужа, у которого отношения ни с кем из близких и сослуживцев не складывались. Что и говорить – ни практической смекалки, ни умения добиться своего или договориться у Константина не было. Да еще начальство при увольнении высказало все ему прямо в глаза – кому приятно? У Константина со временем образовалась больная мозоль, которую жена бередить боялась и старательно обходила все острые углы стороной. Боясь, что муж сопьется от горя или безделья, Варвара стала уговаривать его переехать к дальним родственникам в Липецк и через полгода ее настойчивых причитаний Константин кивнул. Весь их скарб поместился в два баула и семья, в которой через три года брака появился долгожданный сын, отправилась в чужие края. Муж с помощью тех же родственников устроился на мясокомбинат, а жена продолжала сидеть дома, за швейной машинкой, слепо всматриваясь в стежки и цвет ниток.