Наказаны любовью
Шрифт:
— Ей надо хорошо питаться. Она уже должна была немного набрать вес. А мне кажется, что она его потеряла.
Кристина слушала их разговор с закрытыми глазами. Сейчас ей хотелось одного — умереть. Даже осознание, что в ней растет новая жизнь, не останавливала ее. Зачем жить. Для чего? Если сейчас она выполняет роль инкубатора. Роб лишил ее возможности дышать. Она не обратила внимание на поднос, что принес Бруно.
— Тебе надо поесть, — Бруно говорил спокойно, он перешел на ты. — Ты же не хочешь, чтобы Алехандро узнал об этом инциденте. Ведь для тебя это может сказаться не лучшим образом. Поэтому выкинь все
Кристина открыла глаза. Пустые, безжизненные.
Глаза Бруно сузились.
— Что не так? Что ты делала перед тем, как упасть в обморок?
Кристина пожала плечами.
Бруно вышел из комнаты.
— Сеньора Августа, что делала Кристина перед тем, как упала в обморок? — Бруно стоял на пороге комнаты хозяйки.
Августа расчесывала волосы. Она удивленно посмотрела на него.
— Шла есть, ты же нас позвал, — она даже пожала плечами.
Бруно задумался: что-то здесь было не так.
Кристина не могла даже плакать. Рука скользнула к животу. Там маленькая жизнь. Она зачала ее от другого мужчины. Нелюбимого. А любимый — женился на другой. Так скоро, так быстро. Может мужчины не любят? Все было просто игрой, обманом. Стоило Кристине исчезнуть, как ее тут же забыли. Заменили другой. Он хотел жениться. Ведь ему надо уезжать — у него хороший контракт. Роберто живет своей жизнью. Кристина не могла этого понять. Как понять: была любовь или ее не было. Что произошло? Если до этого ее сердце болело, душа рыдала, то сейчас все было разбито. Смысл жизни потерян. Она не знала, что теперь делать. Для чего все? Зачем она живет? Зачем ей есть? Зачем дышать?
Глава 4
Весть. Сообщение. Все это может вселить надежду, обрадовать. Или же просто выбить почву из-под ног. Двигаться дальше — немыслимо. Ведь то, что давало возможность дышать, бороться — рухнуло, разбилось в дребезги.
Алехандро смотрел на Кристину. Она ему совершенно не нравилась. Сейчас он видел лишь тень от той девушки, что сбил на дороге. Она лежала и смотрела в одну точку. Не реагировала ни на что. Он, как всегда, приехал к ней. Хотел с ней развлечься, но сегодня он ее не узнавал. Уже ложась в постель, он встретил ее взгляд: пустой, холодный, равнодушный. Даже постоянно отстраненная от реальности Августа и то так не смотрела. Кристина молчала, она не пыталась ни сопротивляться, ни противостоять ему. Ей было абсолютно безразлично, что сейчас с ней происходит…
Откатившись от девушки, Алехандро испытывал раздражение. Даже сегодняшняя разрядка не принесла ему никакого удовольствия. С холодной Августой и то было проще, чем сегодня с Кристиной. После душа он ушел, Кристина же даже не пошевелилась.
— Бруно, — Алехандро нервно закурил. — Что произошло с Кристиной?
— С ней все в порядке. Просто небольшая депрессия. У беременных это бывает. Сеньор Винсенте предупреждал об этом. Я постараюсь в эти дни постоянно находиться рядом, не беспокойтесь, сеньор. Ваш ребенок будет в полной безопасности рядом со мной.
Алехандро достал телефон. Слова Бруно его не успокоили. Ему нужны было подтверждение Винсенте. Слишком многое поставлено на карту. Он не мог допустить не единой возможности потерять ребенка.
Бруно начал беспокоиться. Он скрыл факт потери
Рамона нервничала, уже было слишком поздно. А Роберто не было до сих пор дома. Она не понимала его: зачем ему нужны были развлечения на стороне, когда дома его ждет молодая красивая жена. Вмешавшись в жизнь своего сына, она кардинально изменила его самого и его отношение к жизни. Теперь он просто стал брать, ничего не давая взамен. Конечно, со временем все придет в норму. И может быть Роб немного остепениться. Дай бог, поскорее бы забеременела Палома. Тогда у него появились бы обязательства, не сможет он тогда вот так безразлично относиться к своей семье. Ребенок все изменит. Рамона старалась в это верить.
Роберто сидел в машине. Он не хотел идти в дом. Да и не чувствовал он этот дом своим. Дом там, где тебя любят, ждут, заботятся. Где нет лжи и лицемерия. Здесь он провел детство. Много было радости, надежд, связанных с этим домом. Сейчас же царила пустота. Родная мать стало чужим человеком. Страшно взрослеть за один день. Страшно смотреть вперед — зная, что ничего хорошего уже не будет. Что нельзя мечтать. Нельзя надеяться. Не бывает сказок. Есть человеческие пороки. Просто одним удается прожить жизнь и не встретиться с ними, другие же просто не замечают этого, живут и радуются. Роберто не знал, как ему быть дальше. Вроде бы он что-то решил для себя, определился, но вот привыкнуть стать роботом ему нужно время. Зато, наверное, так удобнее будет жить. Без чувств, без эмоций. Без надрыва.
Он вышел из машины. Ветерок тронул его волосы. Когда-то он наслаждался каждым дуновением ветерка. Сейчас же даже не обратил внимание, все естественно. Ему хотелось сделать глоток виски. Пить он не любил, но вот эта маленькая потребность в обжигающем напитке — согревала его на миг. Роб не удивился темноте в холле. Его никто не ждет. А Кристина бы ждала. Мысль, как молния пронеслась, всколыхнула боль, и исчезла. Как и сама Кристина. Почему так трудно забыть человека и выбросить его из своего сознания, своего сердца. Своей души? Почему воспоминания терзают? Почему боль потери и ненависть от предательства не могут найти равновесие в его сознании. Скрывая от всех свои чувства, Роб научился за это время надевать маску. Когда же она станет его вторым я, что не придется притворяться. Он налил себе немного виски. Сделал глоток. Это единственное давало ему ощущение того, что он еще не умер, что жизнь продолжается.
— Ты так сопьешься, сын, — Рамона смотрела на него сверху.
Роберто поднял взгляд. Его мать стояла на лестнице.
— Не спится? — усмехнулся Роб.
— Не груби, — Рамона стала спускаться с лестницы.
Роберто сделал еще глоток. Ему стало абсолютно безразлично, что подумает или скажет ему сейчас мать. Сам то он знал, что до алкоголизма ему далеко. Бокал виски в день или пара, еще не делают его алкоголиком.
— У тебя молодая жена, ты каждую ночь проводишь с ней. И в то же время таскаешься по другим женщинам. Чего тебе не хватает, Роб?