Накажи меня любовью

Ковалева Анна

— Какого хера, милая? Что это за вид? Из какого борделя ты ко мне приползла?

— Ааа, — кричу от боли, когда он хватает за волосы, оттягивая их назад и рассматривая темные пятна засосов.

— Костя, прости меня… — перехватываю его взгляд и тут же обмираю. Столько злобы, бешенства и ненависти я в них не видела никогда.

— Ах ты, дрянь, — яростно рычит и за волосы оттаскивает меня в гостиную, швыряет на пол. Всхлипываю от боли, сильно ударившись локтем, пытаюсь подняться, но делаю только хуже. Пышная юбка задирается чуть ли не до

пояса, показывая мои обнаженные интимные места во всей красе.

А Костя в этот момент становится поистине страшен. От вида его чудовищно перекошенного лица мне хочется уползти и забиться в самую глубокую нору, чтобы не видеть этого всего, не слышать, не чувствовать.

— И как давно это длится? Как давно ты таскаешься по мужикам? — он так кричит, что с его губ почти что течет пена. — Все эти поездки, фотосессии, это все прикрытие? Грязная ты потаскуха!!!

— Нет, Костя, выслушай, все не так, — кое-как, на дрожащих ногах умудряюсь встать, протягиваю к мужу руки, заливаясь слезами. — Я не врала и не изменяла тебе…

— Совсем стыд потеряла? Приходишь домой вся помятая, затраханная непонятно кем и еще оправдываешься? Давно себя в зеркале видела? Так я тебе сейчас покажу. — он уходит в кухню, а через минуту возвращается в комнату с ножом для разделки мяса.

— Нет, родной, пожалуйста, не надо, — пячусь назад, пока не упираюсь в стену. Понимаю, что надо бы бежать, но не могу. Меня словно парализовало. А Костя подходит все ближе и ближе, угрожающе занося надо мной кусок холодной стали. В глазах — звериный блеск.

Я не пытаюсь сопротивляться. Отчасти потому, что не верю, что он способен меня убить, а отчасти потому, что готова принять заслуженную кару, в чем бы она ни заключалась. Хоть грехов на мне не столь много, как вообразил себе Костя.

Раздается треск ткани и через секунду разрезанное платье тряпкой ложится у ног. А муж, снова схватив за волосы, тащит в спальню, к большому зеркалу, занимающему собой всю маленькую стену. Тому зеркалу, перед которым мы столько раз предавались страсти.

Только теперь в глазах любимого мужчины не страсть и нежность, а омерзение и злость. И это страшно.

— Что, теперь тоже будешь отнекиваться? Строить из себя невинную овечку? Да ты только посмотри на себя, ты выглядишь хуже самой последней путаны, стоящей на трассе.

Он тыкает пальцем в засосы, больно надавливает на синяки, заставляя морщиться. Грубо раздвигает мне ноги коленом и проводит пальцами по промежности. Естественно, находит там следы вытекшей спермы и буквально слетает с катушек. Брезгливо вытирает о мой живот испачканные пальцы и дергает за волосы так, что чуть не выдирает их с корнем.

— Костя, я тебе не изменяла… — я знаю, как это звучит, учитывая, что улики налицо. Просто хочу ему объяснить, что у меня не было верениц любовников. Что произошла чудовищная ошибка.

— Лживая дрянь, — он снова отшвыривает меня, заставляя упасть на колени. Идет следом, сжимая кулаки, и я уже внутренне готовлюсь принять боль,

но в самый последний момент Костя разворачивается и впечатывает кулак в то самое зеркало, по поверхности которого тут же начинают идти трещины.

— СУКА!!! — истошно орет, уткнувшись лбом в зеркало. — Чего тебе не хватало? ЧЕГО? Я же все делал ради тебя, дышал тобой, боготворил тебя. Разве я тебя не любил? Разве плохо трахал? Сколько их было за эти годы? Сколько?

— Только один. — выдавливаю сквозь слезы. — Костя, выслушай. Всего пять минут дай мне. О большем не прошу, — я давлюсь слезами, но продолжаю лихорадочно говорить, пользуясь зловещим молчанием мужа, спеша рассказать все как есть. — А потом делай что хочешь. Один раз, Костя, я изменила тебе только один раз. Этой проклятой ночью. И я не хотела, видит Бог, не хотела этого…

— Да что ты говоришь? — разворачивается, гневно усмехаясь. — А по-моему, ты хорошо развлеклась. Судя по твоему виду.

— Я не знаю, что произошло, я выпила лишнего, меня развезло… А потом…

— Ты же никогда много не пьешь!!!

— Вот именно, — вкладываю в голос все свое отчаяние. — А сегодня выпила. И поплыла, понимаешь? Я не хотела изменять, я думала о тебе, хотела к тебе. Я толком не помню ничего… Только то, что думала, что все происходит с тобой. Клянусь, это правда.

Снова поднимаюсь, приближаюсь к мужу, пытаюсь дотронуться, но он отталкивает мои руки и жестко хватает за шею, оттесняя к стене.

— Врешь, шлюха, врешь, — его руки сжимают мою шею, сдавливая все сильнее и сильнее. Глаза заполнились чистейшим, неразбавленным безумием. — Правду говори, сука, иначе сдохнешь. Вот этими руками придушу.

— Правду … я сказала правду… — я уже не говорю, а хриплю, а хватка на горле все усиливается. Мне отчаянно не хватает воздуха, перед глазами плывут темные пятна. Хватаюсь рукой за руку мужа, пытаюсь ее отодрать от себя, впиваюсь пальцами в кожу, но это не помогает.

Костя и так был сильнее меня, а ярость удесятерила его силы. Чувствую, как сознание покидает тело и отчаянно кидаюсь навстречу всепоглощающей тьме. Сейчас она будет для меня избавлением. Перед тем, как провалиться в бездну, успеваю мысленно усмехнуться.

Даже в самом страшном кошмаре не могла представить, что моя жизнь закончится именно так. Прервется от рук любимого мужа. Что ж, пожалуй, я заслужила.

***

Очнулась я там же, лежа на полу у стены. Схватилась за горло, ощупывая себя. Шея жутко болела, но я, по крайней мере, была жива. Только радости от этого не ощущала никакой. Медленно села, обхватила себя руками. Мужа в комнате не было, зато из гостиной слышался жуткий грохот и звон стекла.

Взгляд скользит по спальне, ни за что не цепляясь. Тело ноет и болит. В душе сплошная тоска и безнадега. Что делать дальше — непонятно. Ясно одно — как прежде уже не будет. Возможно, Костя все же мне поверил, раз не придушил. Но тем не менее он не простит. А я сама бы такое простила? Сомневаюсь.