Наковальня судьбы
Шрифт:
Они вышли на поляну, судя по всему ту самую, которую им описал Данко. Тут действительно был шалаш и горел костер. Все вокруг было закидано какой-то дрянью – пластиковые бутылки, упаковка от жратвы, тряпки. У костра сидел парень и кипятил что-то в кружке. Заметив Артёма и Егора, он присмотрелся, определил в них чужаков и вскочил на ноги, собираясь удрать. Артём в один прыжок оказался рядом и сгреб за грудки. Парень даже не пытался сопротивляться. Он обмяк в лапах Дегтярева, как птичка в когтях кота.
– Ты… ты кто? – заскулил он.
Артём
– Держи его за шкирятник.
Егор схватил парня сзади за воротник куртки и вывернул ему одну руку за спину. Дегтярев обшарил карманы парня и быстро отыскал то, что искал – сверток с наркотой.
– Смотри, – сказал Дегтярев, дразня наркомана свертком, – расскажешь, как найти Ништяк, получишь свою «прелесть». Или сейчас в костер кину.
По наводке торчка из лесного притона Артём и Егор нашли логово мелкой торговки Ништяк. Покосившаяся, насквозь прогнившая развалюха стояла на берегу заросшей ивняком речушки. Дом был окружен такими же гнилыми, кое-как сколоченными сараюшками. Во дворе греблась в мусоре стая грязных, тощих, одичавших кур.
– Ципа, ципа, ципа, – Ништяк кинула курам объедки из миски и тут увидела двух парней, вошедших во двор.
Торговка боялась чужих. Какие-нибудь залетные могли напасть, отнять деньги и товар, за который потом придется возмещать поставщику. Эти «черти» точно были не ее клиентура. «БЕГИ!!!» – животный инстинкт завопил, как кот, которому наступили на хвост. Ништяк кинула миску и бросилась наутек. Куры разбежались с истерическими воплями. Ништяк успела шмыгнуть за угол сарая.
Артём и Егор погнались за ней.
– Кыш, пернатая сволочь! – из-под ног, размахивая крыльями, разбегались куры. Артём чуть не наступил на одну.
За сараем начиналась совершенно дикая территория, заросшая кустарником и репьями в рост человека. Ништяк и раньше удавалось спрятаться в этом буераке и отсидеться. Но парни, как пара гончих, гоняли по кустам. Особенно один из них безошибочно определял, где она затаилась – верхним чутьем брал что ли? Ну чисто пес.
Наконец парням удалось выгнать Ништяк из буерака и прижать к реке. Видя, что бежать ей больше некуда, Ништяк повернулась к преследователям, готовая отбиваться до последнего. В выражении жуткой рожи алкашки и всей ее позе выразилось истерическое бесстрашие загнанного в западню животного. Она даже руки выставила с растопыренными, как звериная лапа, пальцами и черными от грязи ногтями.
Егор был ошеломлен зрелищем. Он не понимал, как Фрези, его девочка, могла иметь дело с этим мутантом, потерявшим человеческий облик, взять тот проклятый сверток с таблетками из этих грязных лап. Потом он сообразил, что перед ним убийца Фрези, и двинулся к ней с единственным желанием – придушить.
– Не дергайся, – Дегтярев схватил Егора за плечо и остановил. – Она тебя исцарапает, а может, и покусает. А у нее до хрена заразы.
– Плевать. Я ей башку сверну.
– Нет. Прежде поговорим.
Дегтярев
– Слушай, чувырла, я сейчас утоплю тебя в твоем собственном говнятнике или сдам ментам. Тогда ты, по крайней мере, выживешь.
– Чего надо?
– Хочу знать, с чего вдруг ты продала дурь его девушке? Если ты не в курсе, девушка погибла.
– Это певичка что ли? Которая с балкона сбросилась?
– Тварь! – Егор сделал попытку добраться до Ништяк.
Дегтяреву пришлось приложить силу, чтобы удержать его.
– Держи этого психа! Не продавала я ей ничего. У меня своя клиентура. Я чужим не продаю.
– Допустим. И кому ты в ту ночь дурь продала?
– Кому надо, тому и продала.
– Значит, в говнятник?
– Чего сразу в говнятник? Девки, как всегда, брали веселые таблетки. Потом еще эта красатуля, официантка что ли…
– Люся или Рита? – спросил Егор.
– Да мне плевать, как их зовут. Купила веселые таблетки, а потом попросила что посильней.
– Люся, – сказал Егор. – Я видел, как Фрези с ней тогда хохотала, а потом размалевалась, как на Хеллуин.
– Вот и разобрались, – Дегтярев принялся отдирать репьи с куртки и джинсов.
Ништяк покосилась на него с униженным, трусливым и молящим выражением – так собака смотрит на живодера, надеясь, что ей удастся выскочить из петли.
– Давай, тетка, шкандыбай. На зоне тебя заждались, – Дегтярев оказался добрей живодера, в том смысле, что не свернул шею. Может, просто побрезговал.
«Ранглер» остановился у ворот «Щучьей Заводи». Во двор мотеля Дегтярев въезжать не стал, давая понять, что их с Егором дело закончено и он свободен.
– А с Люськой что делать? – спросил Егор.
– Сам решай. Моя забота Ништяк.
Сзади из багажника раздался гнусавый скулеж.
– Заткнись, чувырла, – бросил через плечо Дегтярев.
Егор вылез из машины. Он понимал, что надо поблагодарить Дегтярева за то, что нашел его, когда вчера ночью все могло очень плохо кончиться, за то, что помог разобраться с Ништяк и Люськой. Но что-то в нем сопротивлялось: задетая гордость или ненависть к себе, о которой он забыл, охваченный азартом охоты на Ништяк, и которая сейчас снова начала высасывать душу. Егор так ничего и не сказал Дегтяреву, а тот и не ждал. «Ранглер» вырулил на дорогу и покатил в направлении города.
– Странное чувство юмора у чувака, – сказал Конрад, вылезая из машины и попадая в густой смрад помойки.
– Да уж, можно было найти и получше место для рандеву, – согласился Данилов.
Оперативники направились к «ранглеру», стоящему на краю городской свалки. Дегтярев открыл заднюю дверь джипа. В багажнике сидела Ништяк. Руки и ноги у нее были замотаны клейкой лентой.
– Забирайте, – сказал Дегтярев. – Будете должны за дезинфекцию багажника.
– Что за чучело? – спросил Конрад.