Наковальня судьбы
Шрифт:
Странно было вернуться к работе после всего случившегося.
Трудней всего было примириться с тем, что Фрези больше нет, а жизнь продолжается. Вечером в таверну, как обычно, привалил народ, и времени для мрачных размышлений уже не осталось. Отработав смену, Егор остался в мотеле. В первый раз после гибели Фрези он заснул, а не провалился в беспамятство.
Проснулся Егор с совершенно ясной головой и четким пониманием, что он должен сделать. Он позвонил Данко и узнал номер телефона Дегтярева.
– Артём, это Егор. Где тебя найти?
Артём Дегтярев сидел на трибуне футбольного поля. Он пил пиво и смотрел, как тренируется команда. Кроме него на трибуне никого не было, только внизу на первом ряду сидела компания девиц. Очевидно, подруги футболистов.
Он увидел Вереска, когда тот появился на стадионе, осмотрел трибуну, определил в одинокой фигуре Дегтярева и стал подниматься к нему. Егор подошел и сел рядом. Артём вытащил из кармана куртки банку пива и протянул ему.
– Спасибо, – Егор открыл банку и глотнул. Пиво уже было слишком теплым. – Любишь футбол?
– Играл до армии.
– Успешно?
– Не особо. Мы часто переезжали. Не было возможности закрепиться в одной команде.
– Странно.
– Что странно?
– Я думал, такой, как ты, должен заниматься каратэ или боевым самбо.
– Футбол выбрал отец, а его решения не обсуждались. Правда, потом я оценил, как он был прав.
Артём замолчал, так и не объяснив, почему его отец оказался прав. Он спокойно, даже как-то отрешенно следил за игроками на поле.
Егор откинулся на спинку сиденья и коротко взглянул на профиль Дегтярева. Четкие, правильные линии. Красив, как черт. Но, как и в тот раз, когда он увидел этого парня впервые, красота Дегтярева настораживала, отталкивала Егора. Он злился.
Злился и уже ругал себя за то, что позвонил Дегтяреву и вот теперь сидит тут, как дурак, не зная, с чего начать, и даже не вполне понимая, что от него хочет. Лучше всего сейчас встать и уйти, пусть этот гад дальше варится в настое своего злобного высокомерия. Вместо этого Вереск сказал:
– Помнится, ты обещал что-то крутое. Вроде – «последствия, несовместимые с жизнью», так? Ничего крутого я не увидел. Мы поймали вконец сторчавшегося нарколыгу и грязную чувырлу.
– Ты их недооцениваешь. В смысле последствий. От торчка ты мог подцепить СПИД.
– Издеваешься?
– Нет. Я не имел в виду ничего такого. Он мог просто плюнуть тебе в глаз, а СПИД передается и через слизистые. Чувырла могла тебя поцарапать, даже покусать. А у нее сто процентов гепатит.
– Кто ты? Мент под прикрытием?
– Нет. Что ты от меня хочешь?
– Я думаю, что ты кого-то ищешь. И это, по-видимому, очень большая сволочь.
– Что-то такое мне недавно уже говорили, – усмехнулся Дегтярев.
– Это понятно. Ништяк – мелкая мразь. Она тебя совершенно не интересовала. Тебе нужен Большой Босс, ведь так?
Артём по-прежнему не смотрел на Егора. Трудно было понять, что за этим скрывается: то самое ядовитое высокомерие, на которое Егор нарвался
Артём повернул голову и посмотрел на Егора. Он сидел, наклонившись вперед, и смотрел через плечо – настороженно и оценивающе.
– Оно тебе точно нужно?
– Что?
– Лезть не в свое дело.
– Это теперь мое дело. Они убили мою девушку.
Артём снова отвернулся. Словно то, что сказал Егор, было ему не интересно. Банально.
– Я понимаю, для тебя это все сопли и галимый пафос. Но я любил ее, обещал защищать и облажался… Я должен хотя бы отомстить.
Артём продолжал сидеть, подавшись вперед и даже слегка сгорбившись. Казалось, он следит за игроками на поле, и для него нет ничего интересней.
– Не знаю, что мне сейчас сделать, – Егор сплющил в руках пустую банку, – плюнуть и уйти или дать тебе в морду. Не держи меня за фуфло, Дегтярев.
Повисло напряженное молчание. Дегтярев по-прежнему смотрел на игроков на поле.
И когда Егор уже решил, что надо встать и уйти, Артём сказал:
– Ладно, – хрипловатый, глухой голос прозвучал так, как будто он сказал это в ответ на какой-то свой собственный вопрос. – Чтобы ты не пытался сделать, чтобы справиться с этим, ты имеешь на это право.
– Что-то я совсем не понял, что ты сейчас сказал.
– Ничего. Не имеет значения. Ну, раз пошла такая пьянка, нужно место поспокойнее.
На дверях квартиры висела приклеенная скотчем записка. Егор знал, что там наверняка послание от хозяев с требованием выметаться.
Он не был дома с того дня, когда сбежав из больницы, пришел сюда босой, в больничных штанах и халате с безумной надеждой, что можно проснуться и увидеть, что все было просто кошмарным сном. Егору страшно было переступать порог. Он пожалел, что притащил сюда Дегтярева.
– Спокойно, – Артём отодвинул Егора плечом. – Давай я войду первым.
Он подумал, что не стоило ехать сюда. Но ему с этим парнем, Егором Вереском, предстояло провести где-то время до ночи. «Щучья Заводь» исключалась, у Дегтярева были причины не светиться там. Сегодня все кончится. И если что-то пойдет не так, завтра в мотель может заявиться полиция. Артём не хотел, чтобы Ольга поминала его недобрым словом. Поминала потому, что, возможно, он сегодня умрет.
Дегтярев вошел в комнату. Обычную, ничем не примечательную комнату в съемной квартире. Гитара Фрези лежала на стуле, на котором она любила сидеть, когда работала, и ее блокноты, листы нотной бумаги Егор тоже подобрал с пола и положил на стеклянный столик. Дверь на балкон была закрыта, штора задернута. В комнате было душно. Артём отдернул штору и открыл дверь. Вместе со свежим воздухом в тяжелую тишину, сгустившуюся до осязаемого состояния, ворвались звуки города.