Наледь

Можаев Борис Андреевич

– Ну как? Не подведешь с бетонированием?
– спрашивал Воронов.
– Смотри, опозоримся на всю стройку.

– Что вы, Сергей Петрович!

По лестнице на опалубку поднялся Михаил Забродин.

– Сергей Петрович!
– крикнул он, помахивая чертежом.
– Новость! Вот! Он подал Воронову чертеж.

– Что такое?

– Приказано понтоны деревянные делать для массивов, - ответил Михаил.

Воронов развернул чертеж, внимательно посмотрел его и озабоченно свел брови. Потом вынул карандаш

и начал быстро набрасывать цифры на обратной стороне чертежа.

– Я поехал в Управление, - сказал он наконец Михаилу и сунул чертеж в планшетку.
– Надо выяснить, в чем дело.

В кабинете начальника производственного отдела он увидел уже готовый макет деревянного понтона. На столе перед Зелениным стоял миниатюрный массив-гигант с этим деревянным кольцом поверху. Воронов мельком взглянул на Катю, сидевшую за стеклянной перегородкой, и быстрым шагом, наклонив голову, пошел к Зеленину. Тот встретил его понимающей едкой улыбкой.

– Чего это ты как на ринг вышел? Зубы-то стиснул. Иль вправду хочешь подраться?

Воронов показал на макет массива-гиганта:

– Кто придумал массивы-гиганты на деревянных понтонах выводить?

– Лукашин.

– Что он - с ума сошел?

– Почему?

– К чему огород городить? Выведем в море как обычно, без понтонов.

– Видишь ли, - дипломатично произнес Зеленин.
– С понтонами мы быстрее соорудим из них пирс. Восемь дней экономим. Это подсчитано.

– А не подсчитано, во что обойдется эта экономия? Сколько стоит каждый понтон? Тысяч пять?

– Примерно, - утвердительно кивнул Зеленин.

– А их нужно восемь штук, - горячился Воронов.
– Восемью пять - сорок тысяч. Хорош выигрыш! Нет, тут что-то нечисто. Ты не хитри.

– А ты об этом с Лукашиным поговори.

– И поговорю, в кулак шептать не привык.

– Геройствуешь?
– улыбнулся Зеленин.

– По крайней мере, не ехидничаю. Смотрю я на тебя, Леонид Николаевич, и удивляюсь - человек ты деловой, видишь все несуразности на стройке, но прячешься от них в насмешки, как черепаха в панцирь.

– В панцире жить можно, - сказал Зеленин и продекламировал:

– Из чего твой панцирь, черепаха?

Я спросил и получил ответ:

– Он из мной пережитого страха,

И брони надежней в мире нет.

– Цинизм - это следствие озлобленной души, - отчеканил Воронов.

– Замолчи!
– Зеленин встал и вышел из-за стола.
– Озлобленный, говоришь?
– Он остановился перед Вороновым.
– Ты здесь работаешь пятую неделю, а я четвертый год. Главным инженером был. Геройствовал так же вот. А теперь в производственном отделе сижу. Ниже катиться не хочу... Понял?

Катя во время этой перепалки в напряжении застыла над столом.

В кабинет вошел Лукашин.

– А, деятель, здравствуй!
– обратился он весело к Воронову.
–

Что это у вас тут за шум, аж в коридоре слышно?
– ласково взяв Воронова под руку, он подвел его к макету массива.
– Ну, как тебе наше изобретение на понтонах, нравится?

– Нет.

– Почему?

– Ненадежно и дорого. Буду категорически возражать.

– За дешевизной гоняетесь, - сдержанно возразил Лукашин.
– Кстати, издержки производства неизбежны в любом деле. А время нам дороже денег.

– Особенно когда они государственные, - отрезал Воронов.

Катя даже зажмурилась.

– Вот что, деятель!
– холодно сказал Лукашин.
– Я двадцать пять лет трудился на стройках и за это время не раз встречал таких речистых обличителей, которые живут в коллективе без году неделя. Извольте делать то, что вам поручено.
– И уже на ходу, возле двери, не оборачиваясь, добавил: - Вперед советую выражаться уважительнее, хотя бы по долгу службы.

– Ну как, поговорил?
– спросил Зеленин, почесывая лысину.

– Поговорил, - сквозь зубы произнес Воронов и, не простившись, ушел, хлопнув дверью.

Катя вышла из-за перегородки, взволнованно прошлась по кабинету.

– Не понимаю, - остановилась она перед Зелениным, пожимая плечами. Зачем понадобились эти понтоны?

– М-да, - улыбнулся Зеленин.
– Видишь ли, у массивов отрицательная остойчивость. Они перевернуться могут. Потонут!.. Без понтонов нельзя.

– Как так? Это же недопустимо!

– Да вот так. Их главный инженер спроектировал. Блеснул!

– А что же Лукашин?

– Дал втихую нагоняй мне и Синельникову. Но ведь он и сам виноват. Просмотрел! Не станет же он оглашать этот конфуз. Авторитет свой бережет. Да и выход искать надо. Вот он и сделал ход конем: на понтонах выводить массивы. И оправдание нашел - восемь дней экономии. Вот как жить-то учитесь!

– Но ведь их опасно устанавливать. Перевернуться могут!

Зеленин остановил ее:

– Это - кабинет, а не площадь. Не кричи!

Она молча ушла за перегородку, надела свою клетчатую шляпу, взяла сумочку и направилась к выходу.

– Куда ты?
– крикнул ей вслед Зеленин.

Но она даже не обернулась.

– Да что вы - с ума, что ли, посходили все?

На площади перед Управлением она села в автобус и доехала до старого порта. "А теперь недалеко, пешком вдоль берега", - решила она и пошла торопливо по каменистой тропинке. Почему он все-таки согласился устанавливать массивы-гиганты с отрицательной остойчивостью? Ведь это опасное дело! Зачем он берет на себя такую ответственность? Или он не догадывается, в чем дело? Нужно предупредить его, поговорить с ним. Она понимала, что ее поспешный побег мало что изменит, и все-таки торопливо шла к нему на участок.