Налево пойдешь - коня потеряешь
Шрифт:
А мысли Рашида закружились вокруг Дильбар Садыковой. Конечно, он помнил, когда она появилась в тресте. За ней пытались ухаживать его друзья -- и Баходыр, и Фатхулла, тогда еще работавший у них. Наделала она переполох среди молодых да неженатых: даже из Госплана, что напротив, ребята к ним в буфет зачастили, прослышав, что в тресте появилась необычайно красивая девушка из Намангана.
Фурор она и правда произвела -- что было, то было. Но только через неделю выяснилось и другое: как инженеру ей нельзя было доверить никакой работы, даже самой простейшей-- перечертить, составить смету, рассчитать простейший узел. А с чертежами вообще курьез вышел: она совершенно не имела понятия, что
– - Что мне с ней делать?
– спрашивал у Давлатова Фатхулла, в то время уже начальник отдела -- под его начало попала Дильбар.
– - Я боюсь давать ей какое-нибудь задание. Станешь выговаривать -- смотрит такими печальными глазами, полными слез, что сам себе извергом кажешься, думаешь: за что я напал на такое милое создание? А иногда спрашиваю: "Чему же вас в институте учили?" А она отвечает: "Вам хорошо, вы в столице учились, а я в области: весной на прополке хлопка, осенью на его уборке, а летом на овощах и в стройотрядах... Когда же учиться было?" И ведь права, никуда не денешься...
Но Фатхулле ничего с ней делать не пришлось. Дильбар сама, словно ручеек, пробила себе ход, нашла дорогу. Ее полюбили, предупредительная оказалась: с утра придет, прежде всего чай вскипятит и всех обнесет, для мужчин за бутербродами в Госплан сбегает, а чашки, чайники, пиалы с ее приходом просто засверкали от чистоты. Через неделю она знала, кто какую газету читает, кто какие сигареты курит, и никогда не ошибалась. А уж бумагу какую куда отнести -- она всегда с радостью: цок-цок и понеслась на своих каблучках.
"Пусть Дильбар скорее город узнает",-- говорили старушки из отдела, души в ней не чаявшие,-- кто же заботу и внимание к себе не оценит? А тут месяца через полтора на овощи народ отрядили, в основном молодежь,-- вот где талант Дильбар по-настоящему проявился: не было ей равных на помидорных полях. Руководство овощного совхоза ей, единственной, похвальную грамоту и персональную денежную премию выдало, а корреспондент "Гулистана", приехавший к овощеводам, прослышав о Дильбар, заснял ее на обложку популярного журнала. Шикарная цветная фотография вышла -- прямо кинозвезда! Тогда этот портрет можно было увидеть на ветровом стекле междугородных автобусов, такси и прочей технике. А уж сколько их было наклеено на солдатских чемоданах -- не счесть, потому что завалили Дильбар письмами на трест, предлагая дружескую переписку, а кое-кто, не раздумывая,-- руку и сердце.
С овощей Дильбар вернулась героиней, и началась у нее новая жизнь. Осенью выбрали ее в местком, поручили культмассовый сектор. И жизнь в тресте забурлила: что ни неделя -- внизу в холле появлялось написанное Дильбар объявление: "Желающие посмотреть фильм... обращаться в отдел проектно-сметной документации к инженеру Садыковой Д.". "К инженеру" Дильбар писала всегда, ей нравилось представляться новым знакомым: "Инженер Садыкова Дильбар".
На каких концертах, спектаклях они тогда только не побывали, даже на гастролировавших в Ташкенте МХАТе, "Современнике", Ленинградском БДТ. На любую зарубежную эстрадную звезду Дильбар всегда умудрялась вырвать для треста билеты. Как только ей это удавалось? И ведь не только для избранных -- билетов у нее хватало на всех желающих. В ответ на расспросы разгоряченная Дильбар, мило улыбаясь, неизменно отвечала: "Секрет фирмы".
Теперь своим временем она распоряжалась сама. Напоив отдел чаем, сделав десяток личных телефонных звонков, включая и междугородные в Наманган, она небрежно бросала Фатхулле: "Я по общественным делам".
Но что такое овощи, общественная работа, культмассовый сектор? Слава к Дильбар пришла с другой стороны. Истинное призвание она нашла на хлопковых полях. Вот уж она собирала так собирала -- это надо было видеть. Быстро, красиво, чисто, и делала это легко, с улыбкой, напевая что-то озорное. Даже работать с ней рядом было одно удовольствие. Не зря говорили, что получала она все годы в институте какую-то персональную стипендию, не то Бируни, не то Мукими,-- общественница, комсомолка, первая сборщица хлопка.
Что там список десяти лучших сборщиков за день, в котором она неизменно занимала первую строку? Ее имя упоминали в штабах уборки, на полосах центральных республиканских газет, ее не раз показывали с телеэкрана. Пресса, радио и телевидение нашли в ней достойный объект: красивая, обаятельная, за словом в карман не лезет. Хочешь -- на узбекском даст интервью, хочешь -- по-русски, но и на том, и на другом с толком, с пониманием дела. Хочешь подать ее с экрана в тюбетейке, атласном платьице ниже колен и шальварах, с кокетливой коробочкой хлопка в волосах,--пожалуйста. Хочешь показать современную горожанку, которой по плечу сельский труд, уверенную, в ладно сидящих джинсах, фирменной курточке, со строгой прической,-- пожалуйста. Не было в республике журнала, где не печатались бы крупным планом ее портреты -- и черно-белые, и цветные.
Но новый этап популярности начался у Дильбар с праздника курултая, который широко отмечает республика после завершения сдачи хлопка государству. Большой, красивый, любимый народом праздник. Со всех областей приглашают в Ташкент лучших хлопкоробов, знатных людей. Он начинается торжественно во Дворце дружбы народов, затем выплескивается на стадионы, ипподромы, площади и улицы. Карнавалы, спортивные состязания, ярмарки, народная борьба кураш, конноспортивные игры, концерты народной музыки, и повсюду карнаи -- восточные фанфары, спутники большого праздника -- вот что такое курултай. Начинаясь вечером с пятницы, заканчивается он поздно вечером в воскресенье. Что-то похожее на латиноамериканские карнавалы есть в узбекском курултае, как признал один из известных зарубежных гостей, попавших на праздник.
Случилось так, что в день открытия курултая во Дворце дружбы народов, в присутствии правительства, Дильбар поручили выступить от имени горожан, участвовавших в уборке. А ведь еще за день до этого у нее и приглашения во дворец не было -- значит, судьба.
Прочитала она свою речь -- тщательно отредактированную не в одной инстанции -- страстно, ярко, убедительно и сорвала такой шквал аплодисментов, которых и иной популярный артист не слыхал. А уж когда она шла по длинной ярко-красной ковровой дорожке обратно к своему месту, по залу и в президиуме прошел волной шепоток восторга -- в тот день Дильбар была действительно неотразима. И всякие чиновники, большие и малые, от райкомовских до министерских, торопливо вписывали на всякий случай фамилию Дильбар в свои блокноты: хорошо поставленный голос, четкая дикция, абсолютное владение русским языком, великолепные манеры и очевидный вкус, инженер по образованию -- чем не наглядный образ раскрепощенной женщины Востока?