Налейте бокалы, раздайте патроны!
Шрифт:
Проголодавшиеся офицеры решили, что и вправду лучше подкрепиться перед тем, как совершать дальнейшие героические действия. Был выставлен дозор, а остальные уселись в кружок и принялись закусывать, приправляя консервы вином, так предусмотрительно захваченным теперь уже в большинстве своем покойным противником.
— Все-таки что ни говори, а пить немцы не умеют, — покачал головой Сурхайнов. — Этой нации сама природа судила быть заурядными колбасниками, способными лакать лишь шнапс и пиво.
— А что плохого вы, собственно говоря, видите в пиве? — задал резонный вопрос Кочнев.
— Нет,
— Это призвание, — со смешком подсказал Несмеянов.
— Да-да, вот именно — призвание. Ни больше ни меньше. Ведь вы только вспомните, господа, как это все выглядело в мирное время! Сказка, а не жизнь. Пили много, я не побоюсь сказать — очень много, но ведь главного, — корнет постучал по груди кулаком, — не пропивали. Ведь как у нас в полку пелось:
— Пей, друзья, покуда пьется, Горе в жизни забывай. На Кавказе так ведется — Пей, ума не пропивай.— А продолжение помните? — подхватил Алексеев.
Может, завтра в эту пору Нас на бурках понесут, И тогда уже водки Нам понюхать не дадут.— Да, были времена… — мечтательно протянул Сурхайнов. — Сейчас вспоминаешь, и кажется, что все это происходило не с нами. И вообще — в другой жизни.
— А я, господа, твердо решил: кончится война — стану мирным человеком, — обвел взглядом товарищей Несмеянов. — Уходя на фронт, я обручился с… прекрасной девушкой.
— И кто же она, позвольте поинтересоваться? Ангел небесный?
— Почти. Впрочем, это неважно. Важно то, что я люблю ее.
— Насколько я помню, у вас, прапорщик, есть усадьба где-то в Крыму?
— Усадьба! — хмыкнул тот. — Это слишком громко сказано. Есть домик, небольшой, зато уютный. А место действительно невероятно красивое. Под Евпаторией. Горы, море, кусты роз… и мы вдвоем.
— Чем же заниматься будете?
— Учительствовать, — ответил прапорщик, откинувшись на траву и заложив руки за голову. — Ну, и еще есть кое-какие задумки.
— Ну-ка, поделитесь с товарищами. Нам же хочется знать, кем планирует стать наш героический коллега. Уж не скифские ли сокровища вы планируете отыскивать?
— Нет, этого у меня в планах нет. А вот по поводу прозы, которую, как мне кажется, я могу писать, некоторые соображения имеются. В этом я вижу свой путь, — приоткрыл завесу тайны Несмеянов.
— Ну что ж, пора отправляться, — заключил поручик. — Помните, господа, о том, что конспирация превыше всего. Одно неверное слово, и мы загубим дело.
Последующие сборы были недолгими. Спрятав все следы недавнего «происшествия», группа двинулась дальше, уже в новом облике. Плененному лейтенанту, теперь одетому в форму рядового, популярно и доходчиво объяснили правила «игры».
Отряд в немецкой форме продвигался в направлении нахождения дьявольской игрушки немецкого
Через несколько километров дорогу преградил патруль.
— Недолго же нам пришлось беспрепятственно катиться по вражеской территории, — шепнул Кочнев.
— Ваши документы, — толстое лицо патрульного морщилось от «ароматов», исходивших от бочки.
— Прошу, — подал поручик бумаги.
Кайзеровец внимательно полистал документы. Все было в полном порядке. Фотографий, к счастью, тогда на документы не клеили.
— Куда следуете?
— Там все указано, — усмехнулся поручик. — Как и вы, выполняем поставленную задачу.
— Ну да, ну да… — кивнул немец. — Я смотрю, господин офицер, вы из Берлина. Акцент у вас типичный для той местности.
— Вы совершенно правы. Но мы ведь с вами не земляки?
— Э-э, нет, я родом из Тюрингии. Но пять лет, прожитых в столице, даром не проходят. Однако воняет эта ваша жидкость невероятно! Проезжайте.
Проехав старый каменный мост, переброшенный через узкую глубокую реку, группа поручика свернула на перпендикулярную дорогу и остановилась на отдых. Тем более следовало уладить кое-какие дела. Среди взятого с собой еще из-за линии фронта дорожного инвентаря у «интендантов» имелись три маленькие клетки. В каждой из них все это время, мужественно перенося все тяготы дороги, сидело по белому почтовому голубю. Один из них и должен был стать сейчас связным. Подобная связь активно использовалась еще с незапамятных времен. Кстати, именно почтовый голубь принес Ротшильду вести о поражении Бонапарта под Ватерлоо. В период Первой мировой «голубиная почта» активно использовалась разведкой и немцев, и русских. Поскольку почтари играли такую немаловажную роль в военных действиях, то и их жизнь здесь подвергалась немалой опасности. У немцев даже были специальные егерские подразделения, охотившиеся на русских крылатых почтальонов.
Булак-Балахович открыл клетку.
— Вылезай, пора браться за работу, — приговаривал он, извлекая птицу из-за решетки.
Тем временем Голицын мелким, четким каллиграфическим почерком написал записку. Бумажку он вложил в маленькую водонепроницаемую капсулу, прикрепленную к кольцу. В следующую минуту корнет надел кольцо на лапку голубю, и птица взмыла вверх. Сделав круг, голубь полетел домой, в расположение русских войск, в штаб генерала Жилинского. В записке поручиком указывались точные координаты танка. Естественно, они коренным образом отличались от информации, полученной русскими от пастора Бетке. Голубь стремительно нес свою ценную поклажу.
Глава 12
Остановившись в болотистой местности, отряд прапорщика развернул «беспроволочный телеграф». Болото было явно не самым подходящим для отдыха и деятельности местом, но оно имело главное преимущество — защищенность от посторонних глаз и ушей. А это сейчас являлось главным. Выход на связь со штабом был крайне важен для всей последующей операции. Сеанс связи прошел весьма результативно — прапорщик Сеченов получил шифрограмму из штаба о предполагаемом месте дислокации немецкого чудо-оружия. Теперь положение прояснилось. Во всяком случае, имелось конкретное местонахождение искомого объекта.