Наличники
Шрифт:
Ночью Аню снова посетили женщины из прошлого сна.
Теперь они не просто стояли напротив нее вереницей, а подходили по одной и обнимали Аню, что-то говоря. Она понимала, что просят рассказать о них, вспомнить и сохранить эту память для потомков.
Та женщина, что дала ей в руки рыбку, подошла последней. Аня отметила ее карие глаза, монгольское веко и прямые ресницы, отбрасывающие тени на высокие
Лежа в свете декабрьского хмурого утра с кошкой в ногах и ощущая приятную тяжесть ватного одеяла, Аня силилась вспомнить то имя, но оно уже ускользнуло от нее.
Следя за кофе на плите, она набрала номер Евгении и, дождавшись ответа, сказала:
– Привет! Я вечером заеду за бабушкиными бумагами, вы дома будете?
И пусть Аня так мало знала о жизни Ульяны, все можно еще исправить. Да и идея написать книгу, основываясь на фактах из реальности, показалась ей заманчивой.
< image l:href="#"/>Глава четвертая
За ночь выпало много снега, так что бело-коричневый дом тетушек теперь напоминал пряничную избушку из сказки. В сумерках зажглись фонари, окутавшие его теплым золотым сиянием, но окна были темны. Зато уже у соседнего дома доносились запахи мясного пирога – значит, тетушки готовили на кухне.
Ключ привычно застревал в замке, и Ане пришлось приложить усилие, чтобы все-таки открыть калитку. А в сенях уже горел фонарь, чтобы ей легче было пройти к двери.
Из дома пахнуло теплом и вкусной едой. Евгения как раз доставала пирог, а Лидия направилась к Ане, чтобы обнять и помочь снять шубку.
– Как добралась? – поинтересовалась она, подавая тапочки. Мисти тут же ткнулась мордой под ноги, и Аня наклонилась ее погладить.
– Нормально, автобус почти пустой.
– Все еще на работе, конечно, – отозвалась Евгения, накрывая пирог полотенцем, чтобы остывал постепенно.
Они налили ей чаю, поставили вазочку с конфетами, усадили за стол, отогнав кошку, и вопрошающе воззрились. Аня смешалась и спросила:
– Что такое?
– Зачем тебе бабушкины бумаги? – начала Евгения.
– Я подумала, что было бы неплохо составить семейное древо. Я помню, что у нее были все документы ее родителей и вроде даже какие-то записи, она мне в детстве показывала.
Тетушки синхронно вздохнули.
– Зачем копаться в прошлом? Лучше строить будущее, – покачала головой Лидия. – Мы, конечно, не против, но зачем оно тебе надо?
– Еще найдешь какую-нибудь гадость.
– Это что, например? Свидетельство инцеста? Что кто-то из предков попал в тюрьму за убийство? Или что?
Аня почувствовала раздражение и постаралась успокоиться. Не хватало еще с тетушками поругаться.
– Простите, – вздохнула Аня, опустив глаза к чашке с чаем.
– Анечка, мы не против, но не ожидай чего-то особенного от этих бумаг. Прошлому лучше оставаться в прошлом. А ты еще молодая, вся жизнь впереди!
– Нет у меня никакого «впереди», – устало отмахнулась Аня и добавила: – Давайте не начинать снова этот разговор, хорошо?
Лидия не сразу кивнула, а затем встала из-за стола, чтобы удалиться в соседнюю комнату. Евгения тем временем принялась нарезать пирог и накрывать на стол.
– Как работа? – поинтересовалась она, ставя перед Аней тарелку.
– Бесит, как и всегда, но это лучше, чем идти преподавать в школу.
– Держи, – положила перед ней на стол массивную кожаную папку Лидия и села рядом. Свою тарелку она придвинула поближе и принялась за пирог.
Аня развязала тесемки и, отставив тарелку и чашку, раскрыла папку. Внутри лежали два альбома с фотографиями – по размеру папки, длинные и переплетенные в такой же кожзам. Под ними обнаружились машинописные бумаги, скрепленные железным зажимом, тетрадка в сорок восемь листов в плотной обложке и большой групповой снимок, обернутый в целлофановый пакет. Аня достала его и принялась рассматривать запечатленных на нем людей.
– Это мамка и папка на свадьбе, – пояснила Лидия. – По левую сторону родственники невесты, по правую – жениха. Узнаешь бабушку Авдотью и деда Федора?
Родители Ульяны. В пятьдесят девятом году им было тридцать восемь прадедушке и сорок прабабушке, но выглядели они гораздо старше. Тогда жилось тяжелее.
– А это кто? – указала на полную светловолосую даму справа Аня.
– Сестра папки, Анна. Тебя назвали в ее честь. Это его вторая сестра – Дарья, – Лидия указала на грузную женщину с тяжелыми чертами лица и темной косой, обернутой вокруг головы. Потом перевела палец на других людей на фотографии. – А вот старшая сестра Мария и их родители, Агафья и Василий. Тут им лет пятьдесят или даже больше, он был у них последышем.
Со стороны невесты, одетой в платье простого покроя без излишеств и с такой же простой фатой на голове, выделялись две улыбчивых девушки – Аня видела их на одном из групповых фото в альбоме Руслана. Но Фирузы на этом снимке не было.
– Получается, бабушка тогда уже поругалась с Фирузой?
Лидия кивнула. Евгения добавила:
– Она и за папку согласилась пойти назло. Мне так кажется.
– Может, просто не хотела остаться в старых девах, если уж увели того парня? – предположила Лидия.
– Ее бывшая подруга говорила, что это бабушка его увела, – встряла Аня.
– А ты откуда знаешь? – заинтересовались тетушки, придвинувшись ближе.
– Я случайно познакомилась с ее внуком и видела их общие фото. Точнее, Фируза такого не говорила, но все так считали.
– Внук? Молодой? Красивый? Сколько ему лет? – наперебой забросали ее вопросами тетушки, и Аня выставила ладонь, призывая к молчанию.
– Неважно, я же не замуж за него собираюсь. Он обещал мне копии тех фотографий, как получу, покажу вам обязательно.