Наложница для нетерпеливого дракона
Шрифт:
— Доброго дня, господин Дракон! — Робер почтительно поклонился, и Дракон милостиво дал ему понять, что тот может даже присесть за стол.
Однако, это странно. Очень хорошее настроение.
Робер, черный как головешка и гладкий, как отожравшийся ворон, осторожно ступил ближе и некоторое время наблюдал как Дракон с аппетитом ест, разгрызая крепкими зубами бараньи хрящики.
— Все ли благополучно, господин Дракон? — поинтересовался вкрадчиво Робер.
Дракон не ответил, только прорычал что-то, терзая мясо.
— Хлоя Суиратонская… полагаю… лекаря?
— Все хорошо с
— Она не вернулась в общую комнату, — осторожно произнёс Робер. — Вероятно, ей стало плохо по дороге туда?..
— Она осталась в личной опочивальне и отсыпается, — так же беспечно ответил Дракон. От изумления у Робера пропал дар речи, тонкие брови удивленно взлетели вверх. Личная опочивальня?! Так сразу?.. — Отныне она будет жить там, а не в общей комнате с прочими… девушками. Завтра с утра велите приготовить ее снова.
— Но ваша милость, — изумленно пролепетал Робер, когда голос снова к нему вернулся. — Не слишком ли рискованно?.. Боюсь, девушка не перенесет…
Дракон на миг прекратил жевать и поднял на Робера тяжелый взгляд. Его глаза из карих снова стали золотыми, раскаленными, узкий зрачок в них гневно сузился. Тонкие ноздри Дракона гневно вздрогнули, и Робер не услышал, нет — кожей ощутил низкий, злобный рокот, который должен был означать высшую степень недовольства Дракона.
— Завтра, — отрезал Дракон, сверля Робера недобрым взглядом. — Я хочу ее завтра. Я итак проявляю просто небывалое терпение, но всему есть предел. Я хочу эту девушку завтра, и я возьму ее, даже если это будет ее последний раз. Но что-то мне подсказывает, что и завтра, и послезавтра с ней все будет отлично. Она не испытывает никаких неудобств и вполне может получать удовлетворение от мужчины.
Робер от золотого драконьего взгляда почувствовал, как его ноги становятся ватными и отказываются держать прямо его тощее тело. Липкий холодный пот выступил у него на висках, рубашка от него неприятно прилипла к спине, и Робер осторожно, одним пальцем, словно опасаясь неловким и чересчур резким жестом вызвать ярость повелителя, оттянул узкий, удушающий его ворот. В висках его стучала одна только мысль — потерял! Упустил! И ярость закипала в крови, такая жадная и лютая жадность, что кулаки против его воли сжимались до хруста, до боли. Чертова девчонка оказалась с секретом! Как она вынесла то, отчего иные сходят с ума?! Горные тролли и великаны, что ли, у нее в роду?! «Может получать удовлетворение от мужчины» — она получила, выходит?!
«Надо бы разузнать у ее мачехи, у хитрой экономки, — с неприязнью подумал Робер, — нет ли у Суиратонов в роду драконов, не приведи небеса. Не то все будет просто невозможно плохо… Еще хуже будет, если она станет иметь какое-то влияние на Дракона. А что, если она и дальше выдержит?
— Я о вас беспокоюсь, мой повелитель, — поспешно произнес Робер. — Я вижу, подарок вас порадовал и пришелся по вкусу. Это трудно не заметить. Поэтому я и говорю — не попортить бы девчонку… Поберечь бы — хотя б на первых порах.
Это была последняя попытка оттащить Дракона от девчонки, поумерить его пыл, воззвать к его разуму, но, кажется, тщетно.
— Я буду с ней нежен, — цинично хохотнул Дракон, показывая белые острые зубы.
— Хорошо, — проговорил Робер, еле сдерживая ярость, от которой его колотило. — Я распоряжусь.
В этот миг он принял решение, и усмехнулся, думая, что Хлое но вряд ли понравится…
С утра Хлою снова разбудил черный раб, только теперь нахальства в его действиях поубивалось. Его черное лоснящееся лицо, казалось, вдвое раздулось от гордости. Он важно надувал щеки, выпячивал толстые губы и то и дело почтительно кланялся. Из его жестов и радостного мычания (ага, догадка об отрезанном языке оказалась верной!) Хлоя поняла, что теперь она — важная госпожа.
Самая важная из всех, что живут в замке.
Уже не безмолвная скотина, но еще и не человек.
А радостный черномазый, значит, теперь ее личный слуга — и он очень горд тем, что именно его подопечная смогла хоть чем-то выделиться из прочих драконьих игрушек.
Покуда Хлоя умывалась, раб подготовил ей завтрак. Мясо, свежие фрукты, немного вина, от которого у девушки зашумело в голове. Глядя, как она ест — совсем немного, вяло ковыряя отборнейший кусок мяса большой острозубой серебряной вилкой, — евнух неодобрительно замычал и жестами призвал ее есть побольше, руками изображая желаемые объемы и указывая на попу Хлои.
— Для евнуха ты слишком много хочешь от женщины, — огрызнулась Хлоя, отталкивая приборы. — не хочу больше.
Раб смолчал, но его плоское лицо выражало величайшее презрение, когда он убирал со стола.
Далее он занялся ее утренним туалетом — Хлоя только покорно поднимала руки, когда он надевал на нее очередное прозрачное платье, которое не скрывало абсолютно ничего, лишь подчеркивало аппетитность ее юных форм, — а девушка изо всех сил пыталась припомнить, кто вчера перенес ее на постель, и не могла вспомнить.
Дикое, обжигающее наслаждение она помнила. Слезы, бегущие из-под прикрытых век и жадные руки Дракона, стискивающие ее тело, когда он наносил последние безжалостные удары, самые чувствительные толчки в ее расслабленное тело, она помнила. Помнила, как он в страсти прикусил ее плечо острыми зубами — сегодня к этому месту больно прикасаться. Помнила, как его горячая ладонь придерживала ее за живот, так интимно и сладко, что она стонала от одного этого прикосновения. Помнила, как, обессилевшая, упала, навалилась грудью на стол, и как Дракон ткнулся мокрым лбом в ее спину, тяжко дыша. Потом — ничего. Блаженный покой и странная радость, словно наступил легкий сказочный сон.