Наложница для нетерпеливого дракона
Шрифт:
— Ах, даже так! — расхохотался Эрик. — Твой отец их продавал? Так ты, должно быть, сказочно богата?
— Вообще-то, да, — с неудовольствием ответила Хлоя. — Я очень богата. Странно, что ты этого не знаешь.
— Кто бы мне сказал об этом, — посмеиваясь, ответил Эрик. — Так значит, продавал… Как хотел бы я наведаться в твой дом и поискать их!
— Зачем тебе? — удивилась Хлоя. — Ты итак самый богатый вельможа в этом королевстве. И что это вообще такое? Что за тайна?
— Это, дорогая моя, величайшее чудо, — посмеиваясь, ответил Эрик. — И охраняемая от непосвящённых тайна. Знают ее немногие
Хлоя наморщила лоб снова.
— По весне обычно, — осторожно отвечала она. — В самом конце, почти летом.
— Расскажи, как это было, — потребовал Эрик.
— Да ничего обычного, простая сделка. Сначала он спускался в сокровищницу и что-то там проверял. Кажется, считал золотые. Потом, сочтя, что неплохо б было подзаработать, он писал кому-то письмо. Всего одно, оповещая, что готов продать яйцо. И через неделю-другую приезжал покупатель. Он привозил огромное количество золота, просто неимоверное, и сделка совершалась.
— Не может быть.
— Отчего?! Ты сам говоришь, что это величайшее чудо, а чудеса стоят дорого!
— Нет, не это. Я не сомневаюсь, что стоимость яйца велика, коль скоро оно дарует долголетие…
— Что дарует?! — встрепенулась Хлоя.
— Долголетие, — ответил Эрик, внимательно глядя в испуганные глаза Хлои. — Тот, кто его съедает, становится… ну, скажем… Драконом? И живет на этой земле долго, очень долго, не зная тягот старости и болезней, что настигают людей со временем.
— Так что тебя удивило? — спросила Хлоя.
— Я вдруг подумал, — ответил Эрик, — что древняя легенда не такая уж и легенда. Что она, скорее всего, быль. И существует здесь и сейчас. Золотая Сорока — она, скорее всего, жива, и сидит себе в подвале твоего отца, поклевывая его золотые монеты. И несет золотые яйца… когда, говоришь, твой отец писал письма с приглашениями?
— Примерно в это время, — с тревогой ответила Хлоя. — А что?
— А умер он уже давно, — задумчиво произнес Эрик. — Сорока, скорее всего, снесла яйца, но собрать их было некому… Надо бы навестить твой дом. Поискать их.
— Все мое итак твое, — заметила Хлоя. — Зачем тебе они?
— Я достаточно богат, — туманно ответил Эрик, — чтобы позволить себе яичницу из них… и последний вопрос, — его глаза смеялись, — признавайся: ты их пробовала? Ну, хотя бы капельку? Скорлупку облизала?
— Венчик, которым взбивали крем на пирожное, — краснея, призналась Хлоя. — Отец убил бы меня, если б узнал, то я пробовала угощение, которое предназначалось его важному гостю… Я должна была следить за поваром, чтобы он, не приведи бог, съел хоть кусочек этого пирожного. А оно так пахло… ничего вкуснее в целом мире не пробовала! Я только немного, самым кончиком пальца коснулась… Я думала, что если не попробую его — умру!
Эрик расхохотался, сжимая девушку в своих объятьях.
— Как причудливо играет судьба, — заметил он. — Жаль, тебе плохо, иначе я бы отнес тебя домой быстрее, чем ты глазом моргнула, но, боюсь, ты не удержишься на мне в полете. Это слишком опасно. Так что потерпи еще немного. Доберемся до дома, — Эрик хитро прищурился, — я наведаюсь в Суиратон, поищу эту сороку, и ты получишь столько пирожных, сколько захочешь.
Глава 18.
Молодая кровь здорово взбодрила Робера. Он смотрел на раскрасившийся яркими цветами мир вокруг себя и не понимал, как это можно было столько лет жить тихой, чопорной, молчаливой тенью Дракона и совсем позабыть, что на свете существует много прекрасных вещей, таких, как доброе красное вино, веселая компания и красивые девушки. Те немногие деньги, что он успел стащить из собственных запасов, тихонько ночью пробравшись в замок Дракона и навестив свою комнату, он благополучно прокутил в кабаках; редкое утро он не встречал в чужой постели, в обнимку с какой-нибудь спелой красоткой, которую всю ночь нещадно драл. Став красивым, он не знал отказа ни от одной, девушкам нравился изящный молодой повеса с черными волосами, обходительный и с приличными манерами. Стоило Роберу улыбнуться послаще и показать золотой, как красотки тотчас уделяли ему самое пристальное внимание. А если не уделяли… Что ж, был и другой способ получить желаемое. Робер вдруг обнаружил, что если долго смотреть в глаза девице, то она становится словно завороженная и покорно исполняет то, что он ей велит, а велел он обычно одно и то же: зайти в уголок потемнее, задрать юбку и чуть наклониться вперёд.
Все эти нехитрые развлечения напрочь выбили из головы Робера мысли о Хлое и Эрике. Некоторое время он жил, наслаждаясь молодостью, силой, свободой и беспечностью, даже не помышляя о том, чтобы мстить, но ровно до того момента, как глашатай на площади возвестил о прибытии господина Дракона.
Пара девиц висела у Робера на шее, он был нетрезв и доволен жизнью, но лишь только глашатай выкрикнул имя наложницы — Хлоя, Хлоя, — как Робер будто ото сна очнулся. Вместо развеселого молодого человека словно снова вернулся старый Робер, сильное тело дрогнуло, стараясь привычно скрючиться, чтоб стать незаметным, а на сердце заныла старая рана.
С неприязнью, мгновенно отрезвев, из приветствующей Дракона толпы наблюдал Робер за тем, как Эрик и Хлоя покидают карету. Неприятный сюрприз ждал Робера, и тот едва не покрошил в досаде зубы, рассматривая девушку, которую Дракон свёл по ступенькам, осторожно придерживая за руку. Она была явно в положении; дракон рос в ее теле быстрее, чем человеческое дитя, округляя ее живот. Движения Хлои были одновременно плавными, осторожными и неуклюжими, и Дракону пришлось подхватить ее на руки, когда она покачнулась, ухватившись за голову, и побледнела.
Плод, несомненно, отнимал у нее много сил, девушка сделалась бледна и выглядела утомленной и даже измученной, но, глядя на нее, даже такую, даже носящую ребенка от другого, Робер снова хотел ее, он снова ощутил в своем сердце неуемную жажду обладать именно этой женщиной. Из всех она казалась ему самой прекрасной и желанной, и ни одна из его случайных подружек не влекла Робера к себе так, как юная Хлоя.
Разумеется если б Робер немного поразмыслил, он бы понял странную природу этого неодолимого влечения. Все дело было в крохотной капле взбитого яичного желтка, которую Хлоя когда-то тайком съела. Сорочье яйцо наполнило ее кровь волшебством, заставило девушку цвести краше всех, а аромат ее тела неодолимо привлекал всех долгоживущих к ней.