Наложница для нетерпеливого дракона
Шрифт:
Робер не зря слыл лучшим в своем королевстве фехтовальщиком; первый же удар меча Данкана он предугадал и без труда отразил его, оружие их — светлый узкий меч и черная хищная шпага, — со звоном скрестилось, и Данкан зарычал от злобы, потому что его бешеная жажда крови была не удовлетворена.
— Я покрошу тебя на мелке кусочки и заставлю ворон растащить твои останки! — рычал он, наступая на Робера, нанося удар за ударом, но Робер хладнокровно отбивал их все.
Анна, испуганно вскрикнув, забилась в угол, и сидела теперь там, рыдая. Ужас от всего происходящего и уже случившегося
Данкан и Робер рубились страшно, люто, беспощадно, сталь мелькала, бликуя в отсвете молний, и гром сотрясал небеса, вторя ударам соперников. Данкан вертелся пестрым клубком, мельтешением роскошных рукавов, шитых серебряными нитями, сбивал противника с толку, и Робер раз за разом промахивался. Его черная шпага в опасных выпадах пронзала пустоту и еле поспевала за светлым лучом остро отточенной стали, которая коварно обрушивалась на взмокшего от страха Робера. Такого с ним не случалось давно; все противники, которых Робер когда-либо знавал, как правило, были намного слабее его, и он разделывался с ними в считанные минуты, особо не напрягаясь, играючи. Но с драконом Робер дрался впервые; его стиль, его техника, манера рубить Роберу были незнакомы, и тот впервые в жизни испытал ужас, рука его дрогнула.
А Данкан словно взбесился; казалось, своим мечом он собрался вколотить Робера в камни пола, как стальной гвоздь, чтоб осталась торчать одна голова с вытаращенными от испуга глазами. Юный принц рубил так скоро и так яростно, что черная шпага не поспевала за ним, и ошеломленный Робер был вынужден отступать, еле справляясь с его натиском, ослепленный мельтешением нарядных тканей перед своим лицом и блеском меча.
«А ведь если Данкан сейчас убьет его, — промелькнуло в голове у Анна, — то все будет напрасно. Моя боль… моя кровь… все!»
Мысль о том, что призрачная надежда на счастье с Эриком вновь уплывает из ее рук, и снова на пути ее встает Данкан, черным пламенем обожгла разум девушки, застила взор. Злость придала ей сил, Анна даже губу прикусила, чтоб не раскричаться страшно, омерзительно и яростно.
— Данкан, не трожь его!
Анна бросилась к брату, изо всех вцепилась в его плечо, и он, почти не размахиваясь, влепил ей тяжкую пощечину, от которой Анна с воплем отлетела в сторону.
— Бессовестная девчонка! Он надругался над тобой, а ты не хочешь за бесчестье отнять его жизнь?!
От этих слов Анна дара речи лишилась; ну, конечно! Данкан учуял кровь, и запах интимного свидания, иначе и быть не могло. А это означает, что вся семья узнает об этом, и жизнь Анны станет невыносима. Братья запрут ее в комнатах, каждый их взгляд будет полон стыда и укоризны… За то, что не противилась; за то, что не кричала и не звала на помощь. За то, что теперь вступилась перед Данканом за мерзавца, пробравшегося в дом и обесчестившего
Не бывать же тому!
Черная шпага, мелькнув во вспышках молний, коварно скользнула, кольнув Данкана прямо в грудь, в самое сердце, и юный дракон, мгновенно обернувшись, глянул в лицо помертвевшего Робера золотыми глазами с тонкими линиями зрачков, и его рука, кроша металл, легла на черную шпагу, по-прежнему упирающуюся острием в грудь юноши.
— Для начала, — от ярости голос Данкана превратился в тонкий змеиный свист, и очень трудно было разобрать, что он шепчет, гипнотизируя полумертвого от страха Робера немигающим взглядом, — заведи оружие из таковданской стали, а потом пытайся убить дракона!
Его тонкие пальцы с отполированными ногтями, яростно сжались, и острие шпаги Робера с оглушительным треском обломалось. Данкан отшвырнул его прочь, тихо хохоча, упиваясь животным ужасом в глазах Робера, и нацелил свой меч ему в шею, чуть коснулся остро отточенной сталью дрожащей кожи.
— Тебе даже больно не будет, — пообещал он кровожадно, и Робер зажмурил глаза, мысленно прощаясь с жизнью.
— А тебе будет! — заорала Анна, подскочив на ноги. Вмиг она оказалась рядом с братом, и коварное крохотное лезвие, то самое, что в свое время всучил ей Робер, словно само собой вонзилось Данкану в бок.
Юноша болезненно охнул и скривился, как от вяжущей горечи. По прижатым к черным шелкам пальцам потекла кровь, много крови, и он отшатнулся на заплетающихся ногах от предавшей его сестры.
— Как ты могла?!. — прохрипел он, корчась от жгучей боли. В его глазах выписалось такое изумление, что, казалось, на миг оно пересилило боль. — За что?!
На такой благодарности ожидал он сестры, вступившись за ее честь; поступок ее отнял его силы больше, чем болезненная рана на боку.
— Не стой у меня на пути, — прорычала Анна. В ее голосе загудело пламя, Данкан припал на колено, опираясь на меч.
— Добей его! — внезапно окрепшим голосом крикнула девушка Роберу, протягивая ему нож. — Глотку перережь! Да не бойся его, он не сможет стать драконом, рана мешает трансформации!
Данкан поднял склоненную голову; в его злых глазах плавал смех, дрожащие губы растянулись в улыбке, дракон оскалил острые клыки, озоруя и пугая, и Робер, дрогнув, отступил.
— Я… я не могу, — выдохнул он, трясясь, и Анна, зарычав, крепко зажав нож в руке, сама сунулась к брату.
Она ткнула наугад, так, как тычут в мешок с крупой, чтобы посмотреть, что потечет из него шелестящей струйкой. Однако, светлый меч отбил этот неудачный удар, крепко врезав плашмя по пальцам Анны, и та завизжала, потеряв оружие и тряся отбитой рукой.
— Ты что-о, — прошипел Данкан, с усилием поднимаясь с колен, глядя в ошарашенное лицо сестры, — думала, что сталь ранит не больно? Не-ет, это очень больно; крови нет — вовсе не значит, что тело не страдает… Глупая паршивка! Избалованная разнеженная девчонка, позор семьи!
Силы изменили ему, он снова упал с стоном, прижимая руку к кровоточащей ране. Ни Анна, у которой от его удара рука горела, ни Робер не посмели притронуться к раненному юноше. Даже обессилевший, уязвимый, он внушал им страх.