Наложница драконьего триумвирата

Кейн Лея

– Куда мы полетим? – спросила я, попрощавшись с Соной.

– А куда ты хочешь? – Его серые глаза заискрились.

– Я навестила бы семью, в которой жила после смерти мамы и папы.

– Вантелиену? – коварно улыбнулся Рант.

– Да. Я исчезла внезапно. Она может волноваться.

– Или ты волнуешься за них? Думаешь, мы уже изжарили ее и ее отпрысков на вертеле?

– Не слышала, чтобы вы так поступали, – честно призналась я.

Рант хмыкнул и сделал несколько неспешных шагов назад. Плавно разведя руки в стороны, он запрокинул голову назад и вмиг лишился своего человеческого облика. Покрывшись чешуей цвета густых сливок с красными

переливами, он обратился в гигантского ящера. Его ноги превратились в мощные лапищи с когтями, способными переворошить все дворовое покрытие. Они скребли по брусчатке, звуком вызывая у меня предательский приступ паники. Его руки вытянулись в перепончатые крылья, которые создавали такие порывы ветра, что у меня капюшон слетел с головы. Продолговатая голова и шея обросли острыми рогами, а за его спиной по земле ударил тяжелый хвост.

Сложив крылья, Белый дракон подкрался ко мне и поклонился. Нехотя я протянула руку и пальцами коснулась его морды. Горячий. Точно огненный!

Он приглашающе выставил в сторону одно крыло, и я вскарабкалась на его спину. Удобно усевшись, обеими руками ухватилась за рог и сказала:

– Я готова!

Без резких движений оторвавшись от земли, Рант взмахнул крыльями и стал подниматься в небо.

Глава 8. Пленник

Впервые в жизни я летела на высоте сотен саженей над землей. Позавчерашний полет я не брала в расчет, потому что Рант нес меня в своих когтистых лапах. Я видела только несокрушимость огромного драконьего тела и размашистые крылья, заслоняющие солнце и небо. Теперь же подо мной распростерся целый необъятный мир – леса, реки, поля и горы, утопающие в облаках.

Мы пролетели над деревней, дома в которой казались размером с ладонь, а люди и того мельче. Видя приближающегося Белого дракона, они спешили спрятаться в укрытие. Еще два дня назад я была одной из них. А сейчас – отщепенец.

Подняв лицо, я закрыла глаза, наслаждаясь встречным ветром и свежим воздухом. Осторожно отпустила Ранта и развела руки в сторону. Я почувствовала себя птицей – легкой и свободной. Мне хотелось растянуть этот полет до самого заката, а потом до рассвета; никогда не приземляться, только лететь, лететь и лететь навстречу солнцу и звездам.

Паря в небесах, я действительно забылась. Сона была права. Как же бесценен этот миг условной воли!

Я вновь посмотрела вниз, лишь когда Рант начал спускаться. Снова ухватилась за его рог и увидела дырявые крыши ветхих домишек родной деревни. Людей, как обычно, на улице не было, за исключением рабочих. Наши постовые дозорные предупреждали о приближении драконов, едва те появлялись на горизонте, и все тут же прятались.

Рант опустился посреди центральной площади, вокруг которой несколькими кольцами были выстроены худые жилища сельчан. Мой дом был в крайнем, но не туда я держала путь.

Я не видела своих соседей, но чувствовала на себе десятки пар испуганных глаз, глядящих в узкие щели чуланов и сараев. Хорошо, что никто из жителей деревни не знал меня. А то сейчас проклинали бы вместе с моими усопшими родителями.

Я спустилась с дракона и, пока оглядывалась, он принял человеческий облик. Поморщившись от запаха грязи и вида нищеты, он с укором спросил:

– И тут ты жила?

– По-твоему, это жизнь? – съязвила я и взяла курс к дому Вантелиены.

Дверь была приоткрыта, и я смело взошла на крыльцо. Но не успела войти внутрь, как дверь со скрипом захлопнулась прямо передо

мной.

– Уходи, Рони! – услышала я жалобную просьбу Вантелиены.

Я понимала ее. У нее дети: маленькие сынишки и дочка, которой она собственноручно сразу после рождения нанесла шрам на щечку, чтобы в будущем она не стала очередной игрушкой правящего триумвирата. Мое появление на пороге ее дома может настроить против нее соседей. Они начнут задавать лишние вопросы, а потом обвинять, что она скрывала в своем доме девственницу, подставляя тем самым всю деревню.

– Я лишь хотела сказать, что со мной все… хорошо, – произнесла я, видя тени сквозь щели дощатой двери.

– Я вижу. Уйди, пожалуйста.

Я через плечо посмотрела на Ранта. Он, скрестив руки на груди, стоял спиной ко мне и разглядывал нашу молельню по другую сторону площади.

– Передай Коулу, чтобы не вмешивался, – попросила я Вантелиену, опуская руку в глубокий карман плаща и вынимая из его недр фрукты. – Я… счастлива…

– Я передам, когда он вернется. Тебе лучше уйти прямо сейчас, – продолжала она против воли выгонять меня.

Вытащив два спелых плода, я протянула руку, чтобы положить их на старенький табурет у двери, и в этот момент Рант схватил меня за запястье. Я вздрогнула, вмиг вспомнив слова Соны: «Для себя у триумвирата можешь просить все, что пожелаешь. А о друзьях и родных забудь. Попросишь для них, сделаешь им хуже». Посмотрев в его озлобленные потемневшие глаза, выражающие глубокое разочарование мной, я дрожащими губами прошептала:

– Пожалуйста… Они голодают…

Рант выхватил у меня фрукты, отшвырнул их на землю и, выгнувшись, глубоко вздохнул. Его грудь покраснела, словно в ней разгорался огненный шар. Резко подавшись вперед, Рант изверг изо рта огненное пламя и сжег угощение.

Я понимала, что это конец. С улицы исчезли даже рабочие. Только одиноко привязанная к столбику лошадь взбудоражено ржала, реагируя на дракона.

Пламя погасло, оставив пепел, разлетающийся по ветру. Рант перевел взгляд на меня и метнулся к двери.

– Нет! – вскрикнула я в тот момент, когда он занес кулак, чтобы ворваться в дом.

– Рони? – голос Коула у меня за спиной эхом отразился в моем сознании.

Я медленно обернулась. Мой дорогой друг стоял в нескольких шагах от нас, уставший и обескураженный. Бегло оглядев мой плащ, он посмотрел на оборачивающегося Ранта, и я успела лишь вскрикнуть:

– Беги, Коул!

Он и с места не сдвинулся. Сорвавшись с крыльца, Рант в прыжке обратился в ящера, лапами схватил Коула и взмыл в небо. Бросившись за ним со всех ног, я кричала не своим голосом и глотала горький ком, застрявший в горле. Рант описал несколько кругов над деревней и, грозно рыча, полетел на север, к замку триумвирата.

Остановившись посреди площади, я посмотрела ему вслед и услышала плач Вантелиены.

– Что ты наделала, Рони?!

– Я верну его, – ответила я, не оборачиваясь.

– Как?!

– Я же сказала, верну! – рявкнула я, чувствуя, как во мне разрастается немыслимая ярость.

Вытащив из карманов последние фрукты, я положила их на землю, подбежала к успокаивающейся лошади, погладила ее по морде и отвязала от столбика. Запрыгнув на ее спину, я пустилась вон из деревни.

Обратный путь не был полон впечатлений, как полет. Я неслась к замку, подстегиваемая всепоглощающей ненавистью. Мой друг – человек, спасавший меня, сколько я себя помню, по моей вине попал в плен. Хороша благодарность за все, что он для меня сделал!