Нам было отпущено лето...
Шрифт:
– Егор! – прохрипела как старая несмазанная дверь очнувшаяся девушка, - Ты, что тут делаешь?
– Спасаю тебя в очередной раз. Как ты до своих лет дожила непонятно. За три дня я тебя третий раз реанимирую.
– Не утрируй! – слабым, но вредным голосом парировала Марина.
От этого стала немного спокойнее. Значит не все потеряно. Сознание не мутное. Только голоса нет. И температура.
– Это ты меня к пчелам привез и шипом ткнул. А ваш лес, это вообще ужас! Кто такие леса делает? Там черт ногу сломит и комаров сколько? Ужас, - протестовала она, - И что это за гостиница, что номер как проходной двор.
Рассмеялся.
–
– Господи, второй вызов за два дня, и все к вам в гостиницу! – недовольно бубнила женщина средних лет, неся с собой большой пластиковый чемодан.
– Сам в шоке, и все в один и тот же номер, - поддержал гостей в их негодовании.
– Так, кому плохо? Вам? – обратилась она ко мне в полумраке номера.
– Нет, мне не хорошо, но это пройдет через два месяца, даже уже чуть раньше. А вот если вы ей не поможете, - указал на кровать, где в позе эмбриона лежала Марина, - то это раньше может случиться слишком скоро.
– Следить за совей женщиной надо! Вы где с ней были? – ахнула она, подойдя чуть ближе.
– В лесу, - тихо шепнул медбрат, в котором я узнал вчерашнего работника бригады скорой помощи.
– Вы вторую смену? – спросил участливо.
– Вы, смотрю тоже! – мотнул он головой на кровать Марины.
Согласно кивнул головой и мы оба замолчали.
– Вы голышом по лесу бегали? – продолжала сыпать догадками врач.
– Не знаю, с этим она справилась без меня. А вот температура и больное горло, думаю, требуют вмешательств.
Женщина расстегнула чемоданчик, надела перчатки, присела на кровать и дотронулась до Марины, чтобы та выпрямилась для удобства осмотра. Как только ее рука коснулась тела, женщина ахнула и подскочила.
– Господи, Исусе! Эдик, она сейчас сгорит! – произнесла эмоционально она.
– Укол? – нехотя отозвался медбрат, - Может быть таблетки?
– Поздно таблетки, они и не усвоятся в таком пекле. Набирай шприц. И коли, потом осмотрим.
– Не-е-ет, - услышали мы истеричное верещания со стороны кровати.
Мы с врачом повернулись в сторону кровати. Марина сидела с поджатыми к подбородку коленками и обнимала ноги руками.
– Я думала она еле жива, а тут такая прыть, - покачала головой женщина в медицинских перчатках, - Эдик, быстрее, а то не уедем до утра.
– Я не позволю вам вкалывать в меня что-то! – прохрипела Марина.
– Марин, давай не будем показывать характер, тут не до этого, - попытался образумить женщину.
– Если так, то собирайся, Эдик поехали в больницу, выносите ее к машине, - скомандовала врач.
– Я не поеду в больницу,- еще истеричнее запищала сиплым голосом больная.
– А что вы предлагаете? Ждать когда кровь свернется? И констатировать смерть? – поставила руки в боки работница скорой помощи, - Эдик, где ты там! – гаркнула она на коллегу.
Перед нами со шприцом в руках появился медбрат, он спустил воздух из шприца с небольшой струйкой лекарства. В этот момент Марина заверещала и потеряла сознание.
– Прекрасно! – саркастично произнесла врач, - взрослая баба, а такие закидоны.
Я не знаю почему, но мне было неприятно от того, что так говорили о Марине. И вообще, хотелось ее защитить, поддержать, и помочь. Я скинул
– Чего стоим? – раздался недовольный голос врача, - мы еще долго будем тут стоять?
Медбрат наклонился, протер кожу спиртом, вколол укол и накрыл прокол ваткой.
– На, потряси, чтобы разошлось! – указал взглядом на свою руку, которая прижимала ватку и потряхивала ягодицу.
Взял у него тампон и стал совершать те же движения. Потом прижал его плотнее и натянул пижамные шорты поверх ватки. Перевернул Марину и уложил аккуратно на кровать. Врач подошла ближе, осмотрела ее. Послушала, проверила уровень насыщения кислородом, пульс, давление, что-то про себя сообразила. Потом выдала рекомендации, выписала препараты, мази.
– Если за два дня легче не станет, то просто отвезите ее в больницу. Там пусть отдыхает. Раз не может в номере отеля по-человечески отдохнуть, - цыкнула женщина, собрала свой чемоданчик, бросила перчатки в мусорную корзину и вышла из номера. За ней плелся Эдик.
Я еще раз осмотрел номер, Марину, которая уже просто спала из-за препарата входящий в состав укола. И понял, что на ночь ее оставлять нельзя. Кто-то должен присмотреть за ней, вдруг укол плохо подействует. Или надо будет срочно вести в больницу. Оглядел номер, что всегда мне казался компактным для люкса. А теперь был непозволительно просторный для того, чтобы лечь на диван. Он находился у противоположной стены, до которой было очень далеко, на мой взгляд. Взял подушку и теплое одеяло и даже не раздеваясь лег на пол рядом с кроватью. Долго вертелся из-за неудобства, ненужных мыслей, беспокойства, но все-таки заснул. Но спать пришлось недолго. Очень скоро Марина стала стонать, кричать мое имя, метаться по кровати. Первым делом проверил температуру, потрогав лоб. Он был потный, и достаточно прохладный. Это дало мне понять, что причиной ее поведения был не жар. И от понимания этого стало легче. Но на все мои шепоты, уговоры и поглаживания, она никак не успокаивалась. Лег рядом с ней, прижимая к себе. Она немного еще повозилась в моих руках, но быстро успокоилась, сладко продолжив спать. Уснул и я. И так хорошо спал, крепко и спокойно, что проснулся уже сильно позже привычного времени пробуждения. Пробежка, таким образом, отменилась. Аккуратно выбрался из кровати. Взял лист назначения. И вышел из номера. Сразу сходил в аптеку, все закупил, и отдал на ресепшен вместе с ключ-картой. Администратор послала горничную, чтобы та немного прибралась и отнесла лекарства. А сам пошел домой. Надо было принять душ и приниматься за работу. Это Марина на отдыхе, а я-то на работе.
Но все время, что я старался себя заставить заняться делами, у меня из головы никак не выходило состояние Марины. Я не хотел слухов от коллектива, да и не имел никаких прав и обязанностей перед девушкой, чтобы опекать ее или заботится о ней больше, чем о любой другой постоялице или постояльце отеля. Поэтому гнал мысли, гнал порывы, которые никак не прогонялись. Весь рабочий день был скомканным. Все раздражало. Срывался на сотрудниках, которые допускали какие-либо оплошности. Обычно я не сильно строг. Но в этот день спускал три шкуры даже за мелочи. Из-за этого и вокруг напряжение нарастало вместе с моим внутренним.