Нам не дано предугадать
Шрифт:
Это меня смутило и очень волновало. Как сейчас, помню эту первую исповедь, то чувство страха, а когда она кончилась, то радостное настроение, которое продолжалось целый день после Причастия.
Я очень полюбила отца Янышева, видела в нем чуть ли не святого. После он мне давал уроки Закона Божьего, и я с девушкой ездила к нему, так как мы жили где-то недалеко на водах, но не помню где. К несчастью, мои уроки не могли долго продолжаться, мы уехали на зиму в Верне, там меня вместе с русскими уроками Закону Божьему учила г-жа Далматова. Я к ней ходила пешком каждое утро.
В Висбадене мы были опять летом, и там заболела очень сильно воспалением легких моя младшая сестра Катя, ей было 6 недель, а мне уже 12 лет. Я не по годам была высока ростом, и тут, в гостинице Висбадена, мне сделали первое предложение, от которого мы долго хохотали. Какой-то молодой человек, бразилец, начал меня преследовать во время прогулки, старался встречать в коридоре и т. д. и в одно прекрасное утро написал мне письмо, которое горничная передала мама, а не мне! В этом письме он предлагал мне руку и сердце, увезти в Бразилию, где у него большое состояние в фабрике панамских шляп. Долго дразнили меня этим женихом.
Осень
14-ти лет была я в Париже с мама. Ездили ненадолго навестить сестру мама, тетю Катю Акинфову, тоже милую и красивую, на 10 лет старше мама. Красота ее в другом роде, более величественная, черты лица крупнее, но доброта та же. Она моя крестная мать. Париж тогда никакого особенного впечатления на меня не произвел, жили мы на Rue Helder, Hotel Helder. В Лувре была я только один раз и не сумела его оценить. Я заметила позже, что дети-подростки не ценят произведения великих мастеров, с годами я упивалась прелестями живописи и скульптуры. А еще позже, почти старухой, не забуду впечатления от Сикстинской Мадонны, я готова была плакать, глядя на это небесное лицо.
Зиму 1865 года прожили мы во Флоренции. Приехали осенью через Сен-Готард [9] , после лета, проведенного в Люцерне, где мы наняли свою виллу и даже купили шарабан и двух пони, на которых я ездила верхом. Звали этих лошадок Бириби и Пэнс. Раз я свалилась с одного из них, перелетела через его голову, так как дом был близок, пони меня бросил и устремился в конюшню, и я грустно добрела домой. Не любила я Швейцарию, ее грубый народ, строгость – например, нельзя было сорвать груши или яблока. Сейчас денежный штраф! Поднимались мы на Риги, красивый вид оттуда привлекал приезжих. Наняли лошадей, ослов и отправились довольно рано утром. Я то садилась на ослика, то шла пешком. Красивая дорога шла, извиваясь и при поворотах открывая дивные виды. Кажется, к вечеру дошли мы да самого высокого пункта горы, где ночевали, утром должны были встать рано, любоваться восходом солнца. И действительно, это дивная картина, много раз описанная. Но что было еще удивительнее для меня, это видеть под нами сильную грозу, а над нами чудное солнце и синее небо. Это было в тот же день позже, когда мы уже собирались уезжать. Спуск легкий, и я все время шла пешком, предпочитая это тряской езде на ослике. Теперь на Риги подъем на funiculaire [10] .
9
Перевал через Альпы. (Прим. ред.)
10
Фуникулер (фр.).
В Люцерне мама сильно захворала, даже боялись за ее жизнь. Я была в диком отчаянии, к тому же папа был в России, ждали его позже. Только с Отенькой говорила я о своем горе, мои сестры били еще слишком малы! Целых три недели промучилась я, живя одной надеждой на Бога. Наконец мама поправилась, отец приехал, и мы собрались уезжать на зиму во Флоренцию. На пароходе по озеру доехали до станции Флюелен и там собирались сесть в дилижанс, но так как нас было довольно много, 8 человек, то места в дилижансе не хватило, и мы наняли vetturino, т. е. два наемных экипажа. Дилижанс уехал раньше нас, и вот что случилось.
На первой станции, уже в горах, разбойники напали на дилижанс, убили кондуктора, кого-то ранили, много украли вещей и скрылись. Мы благодарили Бога, второй раз нас явно спасшего от гибели. Расскажу, как спасены мы были в первый раз. Уезжая из России за границу морем (мне тогда было 10 лет), мы в Кронштадте сели на немецкий пароход вместо русского, на который не нашли билетов. Поднялась сильнейшая буря и в продолжение трех дней не утихала. Помню, как усердно я молилась, твердила «Отче наш». Помню раздирающие крики, особенно одного француза, который все твердил: «Oh, ma femme, ma pauvre femme!» [11] и т. д. Все кругом трещало, валилось, мы все были больны, охали, плакали, одна От. Ег. была бодра и помогала как могла – то поднесет таз, то даст пососать лимон. Капитан не терял головы, сознавая положение. Наконец на третий день к вечеру стало стихать, а к утру мы увидели берег и вошли в реку Одр. По обоим берегам реки стоял народ, кричал нам что-то, махал платками, шляпами. Высадились мы в Штеттине и узнали, что тот русский пароход, на который мы не нашли билетов, погиб!
11
«О, моя жена, моя бедная жена!» (фр.).
Возвращаюсь к переезду через Сен-Готард. Задержались мы на станции и там ночевали, жутко было ехать, да притом к вечеру. Выехали на другой день, я шла пешком с папа, который рассказывал о походе Суворова, любовались горами, Pont du Diable [12] и долго смотрели на бурный ручей под ним. Достигли высшей точки Сен-Готарда, там, где живут монахи и их собаки и где постоянные снега. Приняли они нас хорошо, но мы почему-то торопились ехать, чтобы засветло спуститься в итальянскую долину и ночевать в Беллинцоне. Какой это дивный спуск! Помнится, первая станция была Айзоло, затем Файдо. Быстро меняли нам лошадей, становилось совсем тепло, виноградники, чудный аромат цветов, прелестные итальянские ребятишки, красивые женщины – все чарующе действовало на нас. Переночевав в городке Беллинцоне, мы уже по железной дороге доехали до Флоренции, тут мне память изменяет, в этом ли году ездили мы в Геную и с vetturino объехали всю Специю – дивная прогулка, которую жаль проезжать по железной дороге. Останавливались в Пельи, Неройо и прочих очаровательных местах.
12
Чертов
Флоренция, куда мы приехали на всю зиму, привлекла нас своей чисто итальянской грацией и перенесла воображение в эпоху cinquecento [13] , когда развитие художества и творчества достигло своей апогеи. Что за чудо архитектуры и зодчества piazza della Signoria [14] , Loggetta [15] с Персеем Бенвенуто Челлини и др.!
Устроились мы сперва в гостинице Лунгарио, а затем в частном доме у маркиза Калкании, нашли эту квартиру через одного знакомого итальянца, друга, маркиза. Квартира была хороша, в третьем этаже с чудным видом на город, реку Арно, холмы Фьезоле, Сан-Миниато и т. д. Устроились удобно, взяли отличного повара-итальянца. Семья маркиза состояла из отца, толстого, добродушного, матери – постоянно больной и двоих детей, Чекины и Гвидо. Чекина была моих лет. Тип был ее не итальянский, она была белокура и толста, a Гвидо был прямо красавец. Стройный брюнет вскоре вскружил мою 14-летнюю голову. Прогулки пешком, в экипаже, всегда вместе. Осмотр церквей, музеев, галерей тоже с ними. Cascino – излюбленная прогулка флорентийского бомонда – нас часто привлекала, благо мы жили совсем близко. Между четырьмя и шестью часами вечера в Cascino [16] стекаются все, чудные экипажи break four in hand [17] чередуются с амазонками и кавалерами верхами. Во Флоренции видела я в первый раз знаменитую, уже немолодую Ристори и пришла в восторг от ее игры. Видела я драмы «Medea», «Le Cid» [18] . Дивный итальянский язык так гармонировал с чудными стихами, интонациями артистки, никогда ее не забыть… Я училась по-итальянски у Матильды Джарре, она мне давала и французские уроки. Батюшка давал уроки Закона Божьего. Ездили мы в русскую церковь и были представлены вел. кн. Марии Николаевне, дочери Николая I. Ее чудный профиль был нам виден, когда мы, стоя позади, слушали богослужение. Познакомились мы с семьей Оболенских. Княгиня, рожд. Сумарокова, жила с большой семьей. Дочь Катя со мной подружилась, впоследствии она вышла замуж за доктора Р. Я. Боткина. Был еще сын Оболенских Сергей и дочь Зоя.
13
Чинквеченто – XVI в. (ит.).
14
Площадь Синьории (ит.).
15
Лоджия Ланци (ит.).
16
Вероятно, имеется в виду парк Delle Cascine. (Прим. ред.)
17
Четверкой (англ.).
18
Драмы Пьера Корнеля «Медея», «Сид» (фр.).
К Оболенским часто ездили младшие сыновья – вел. кн. Сергей и Юрий Максимилиановичи Лейхтенбергские. Сергей был прелестный юноша, в 1878 году он был убит во время рекогносцировки у Горного Дубняка в войне с турками. Сергей Оболенский и Юрий Лейхтенбергский за мной немного ухаживали, но я не изменяла Гвидо! У Оболенских устроился спектакль «Женитьба» Гоголя, но мы были зрителями. Сергей Максимилианович прекрасно исполнил роль невесты. После спектакля танцевали. Ездили мы и в Quarto [19] , где жила вел. кн. Мария Николаевна, и в Pratolino [20] , имение Демидовых, где хранятся сувениры Наполеона I – его кровать и пр. Это имение принадлежит теперь моей кузине кн. Абамелек-Лазаревой, рожд. Демидовой. В парке виллы громадная скала-статуя «L' Appenin» [21] .
19
Кварто – район Флоренции. (Прим. ред.)
20
Пратолино – район Флоренции. (Прим. ред.)
21
Статуя «Аллегория Аппенин», работы Джамболоньи, он же Жан де Булонь. (Прим. М. Г. Голицыной)
Прогулок кругом Флоренции много, и все удивительно живописны. Фьезоле со своим старым Аббатством, Сан Миниато, откуда чудный вид на Флоренцию и его дивный собор Duonso [22] . Съездили мы и в Рим, который я, как и Флоренцию, опишу позже, когда я приехала туда уже замужем и могла сильнее оценить всю красоту этих городов.
В Риме прожили мы недолго, вернулись во Флоренцию, где продолжали тот же образ жизни в кругу знакомых. Были еще из русских кн. Друцкой, муж разведенной гр. Нессельроде, и ее отец – старик гр. Закревский, которого Маркевич описал в своем романе «Четверть века назад». Закревский, невзирая на нашу высокую лестницу, довольно часто к нам приходил, но в один прекрасный день лестница сыграла с ним злую шутку. Граф, вернувшись домой, лег и не встал! Он в то время был московским генерал-губернатором. В день отпевания и меня взяли в церковь.
22
Вероятно, имеется в виду Duomo – главный собор города. (Прим. ред.)