Нам нельзя
Шрифт:
Рому я, конечно же, впускаю только потому, что испытываю перед ним огромное чувство вины. Я бросила его ради Глеба. Нет, это сейчас, попробовав, как хорошо может быть с другим мужчиной, я понимаю, что наши отношения были обречены, но ещё два месяца назад мне казалось, что мой парень идеальный. У Янки разные были: один злоупотреблял алкоголем и лёгкими наркотиками, другой — врал и с другими девчонками погуливал. Ромка был не таким. Заботился обо мне, из универа забирал, на свидания приглашал и никогда не был замечен в измене. Он, правда, терпел и
Открыв входную дверь, я буквально обмираю от неожиданности: передо мной огромный букет красных роз, а самого Ромку за ними я не вижу. Их тут штук сто, не меньше…
— Здравствуй, Ника. Впустишь?
Рома опускает букет и смотрит на меня такими грустными глазами, что я опять терзаю себя за то, что так нехорошо с ним поступила. Но впустить?.. Зачем? Для чего? Это всё равно ничего не изменит.
— Очень красивый букет, — лишь выдавливаю из себя.
— Это тебе!
Он всучивает цветы мне в руки и всё ещё стоит на пороге.
— Ром, ты прости, но я устала после занятий. И цветы эти… они лишние.
— Ничего не лишние, — он мотает головой. — Так… впустишь?
Позади меня раздаются торопливые шаги и вклинивается папа:
— Впустит, впустит! Ты же ко мне приехал? Бумаги привёз? Проходи!
Отец отодвигает меня в сторону, а сам пожимает руку Роману и просит его войти в квартиру. Недоуменно пожав плечами, я иду на кухню, беру вазу и ставлю туда розы. Красивые и пахнут здорово, но от такого подарка внутри ничего — ни трепета, ни радости, ни волнения. Я ставлю их на подоконник и застываю на месте, потому что прямо напротив наших окон вижу автомобиль Глеба. Боже…
Дрожащими пальцами сняв блокировку телефона, я набираю номер Воронцова. Он снимает трубку сразу же, словно давно ждал моего звонка.
— Ты всё ещё здесь, или мне мерещится?
— Здесь. Он не обижает тебя?
— Ромка? Нет конечно! Он не такой.
— Я могу подняться и Ромео твоего выпроводить.
— Нет-нет! Глеб, прошу тебя! — произношу я шёпотом в телефонную трубку. — Он к отцу приехал, не ко мне.
— И цветы отцу? — усмехается Воронцов.
Он не злится, нет. В его тоне звучат насмешливые нотки. Скорее, эта ситуация забавляет Глеба.
— Я сейчас закроюсь у себя в комнате и притворюсь, что сплю. Тебя представлять буду... Но знаешь, твоя ревность прямо сейчас заставляет меня улыбаться.
Глеб желает мне доброй ночи, сверкает фарами и через несколько секунд покидает наш двор. Как бы я хотела провести эту ночь вместе с ним! Обнимать его, нюхать, трогать, чувствовать… Не терять ни минуты! Сколько у нас осталось в запасе? Пара недель? Я должна воспользоваться этим коротким периодом на максимум.
С Ромкой я действительно не пересекаюсь. Закрывшись у себя в комнате, снимаю одежду и заваливаюсь на кровать. На моей страничке в Инстаграм висит несколько новых заявок для добавления в подписчики, которые я тут же принимаю. И сообщения валятся одно за другим! Все эти новенькие — от Яны. Хотят, чтобы я сделала для них профессиональную
Занятия у меня начинаются с одиннадцати, поэтому я принимаю решение с утра пораньше поехать в гости к бабушке. Она, наверное, изводит себя мыслями, что случилось с её послушной и примерной внучкой и почему она начала врать родителям с три короба.
На такси я решаю не тратиться — добираюсь на общественном транспорте. После вчерашнего я чувствую себя совершенно по-новому, как-то особенно, и кажется, что все прохожие тоже это замечают. Внешне я, конечно же, ничуть не изменилась, но то, что происходит у меня внутри, трудно описать простыми словами.
У бабули вкусно пахнет выпечкой. Я заранее предупредила её, что приеду в гости. Чмокаю морщинистую щёку, крепко обнимаю и бегу мыть руки после улицы.
Она угощает меня чаем и ватрушками и садится напротив, подпирая рукой голову и с интересом меня разглядывая.
— Ну-с, Вероника Алексеевна, рассказывайте всё от и до.
Щёки вспыхивают моментально и настолько ярко, что бабуля начинает громко смеяться. Не виновата я, что у меня такая реакция на Глеба.
— Видно, сильно зацепил тебя новый молодой человек.
— Сильно, бабуль.
— Расскажешь о нём?
— Он работает в спецслужбах. Красивый и сильный. Взрослый и опытный.
— Насколько взрослый, Никуль? — с улыбкой спрашивает бабуля.
— Ему тридцать восемь, — последние слова я произношу почти шёпотом.
— Сколько?! Это же он… возраста твоих родителей.
— И ты, возможно, знаешь его. Только бабуль, это тайна! Строжайшая!
— Я никому и никогда.
— Это Глеб Воронцов. Он учился с мамой и папой в школе…
— Да знаю я его! — бабушка хлопает в ладоши. — Ну дела!
— Что-то не так? — я напряжённо хмурюсь.
— Я помню, что мать твоя по нему сохла. Все страницы в дневнике своём исписала. Клянусь, я не специально читала — просто она оставила его открытым, ну я и увидела эту фамилию.
Сердце резко ударяется о рёбра, а потом ещё и ещё… Какого чёрта? Как так? Моей маме нравился Глеб? После такой информации я уверена, что она точно никогда меня не поймёт. Впрочем, я не первый раз убеждаюсь в том, что хранить втайне наши с Глебом отношения будет лучшей идеей.
— Выше нос, Никуль! Это было давно! Да и отшил он её, знаю. Маринка плакала, конечно, убивалась, но потом с отцом твоим встречаться начала.
Разговор с бабушкой ненадолго выбивает меня из колеи. Аппетит пропадает, разговаривать больше не хочется. Я благодарю бабулю за компанию и прошу прикрыть меня перед родителями сегодняшней ночью, после чего еду на занятия.
От Глеба ни весточки! Руки так и тянутся, чтобы написать ему какую-нибудь глупую эсэмэску или вовсе позвонить, но я держусь. Он обещал, что наберёт меня сам.