Нам с тобой нельзя
Шрифт:
—Ты чего?— Никита перехватил мое лицо за подбородок и заставил посмотреть на себя.
—Пообещай мне кое-что, — прошептала срывающимся голосом. Сквозь пелену из слез мне было сложно рассмотреть лицо, но я выхватывала недоумение в голубых глазах. И губы при этом были плотно сжаты.
Никита так же остервенело осматривал меня в поисках ответов на свои вопросы, и, видимо, не находил.
—Все что угодно, семицветик,— стирая слезу с щеки большем пальцем, утробно прошептал. Мужчина прикрыл глаза на мгновение, когда я как раз наклеивала пластырь.
—Пообещай носить. Это оберег,
Никита насмешливо посмотрел на эти вещицы, а потом, заметив мою реакцию, тяжело выдохнул.
—Свет, это важно конкретно для тебя? — коснулся пальцем щеки, в этом месте распалялся самый настоящий пожар. Я не дышала, пока он не отнял руку, сместив ее на подбородок. Большим пальцем зацепил нижнюю губу. Казалось бы, случайно. Но в глазах я прочитала нечто другое. Особенно мне знакомое.
—Да. Это важно, конкретно важно для меня, — сипела в ответ, не в силах отвести напряженный взгляд от его лица. Как магнитом притянуло.
—С моей работой лучше жилет носить, а не всякие веревочки, Свет, — Ник посмотрел в глаза, опаляя меня теплом.
На языке упрямо вертелось кое-что, хоть я и понимала, что несу бред.
—Ты не думал. Не думал все бросить? — шагнула к нему чуть ближе, еще. Чтобы запах вдохнуть глубже. Никита взял нить, нежно обхватил мою ладонь и начал перевязывать узелком. Достал из кармана зажигалку и поджег, мгновенно перехватывая загоревшийся огонек пальцами.
—С чего вдруг такие вопросы? — кадык дернулся словно протестуя после услышанного.
Глупый. Наверное, потому что тебя чуть не тот свет не отправили?
—Это опасно, Ник. Я чуть…чуть с ума не сошла, когда узнала.
Я тоже взяла нить и перекинула через мощное запястье. Никита перевернул ладонь так, чтобы мне было удобно. Подушечками пальцев я ощущала мощный пульс. Удар. Еще удар.
Атмосфера сгущалась. Вязким потоком сцепляла нас воедино. Мы все ближе и ближе находились друг к другу
—Свет, твой папа стоит даже выше на этой прекрасной лестнице жизни, — голос сел.
Полушепот возле уха. Губами Ник касался моей спутанной шевелюры.
—Моему папе есть, что терять, и он никогда не рискнет всем. Он думает о нас с мамой в первую очередь, а ты с горячей головой несешься куда-то.
Не мои слова, слова отца. Но именно это я подслушала под дверью, когда мама просила папу сдержать Никиту. Что-то намечалось. И он принимал в этом самое активное участие.
—Ты все-таки дочь своего отца, — мужская ладонь переместилась на талию, слегка надавливая. Чуть-чуть.
Я понимала, что делала, понимала, что может так смогу что-то поменять. А с другой стороны боялась, что все закончится плохо. Собственно, впоследствии так оно и закончилось. У папы была мама и я. У Никиты никого. Ему незачем себя беречь. А что если?
—Я люблю тебя. И не хочу тебя потерять, — повернув голову к широкой шее, проговорила на последнем издыхании. Слегка откинув голову назад, посмотрела на ошарашенное и в тоже время напряженное лицо Никиты. Он снова сжал челюсть, желваки играли, а руки напряглись. Прошло пару секунд внутренней борьбы, прежде чем он ответил:
—Племяшка, ты меня не потеряешь. И я тоже тебя люблю, — меня встретили
Я положила ладонь на щеку, покрытую ссадинами от стекла. Совсем легонько. Как касание перышка.
—Нет. Я люблю тебя не как дядю, я люблю тебя иначе.
13
СВЕТА
Я почти не разговариваю с ним. Более того, мне едва удается застать его дома, потому что Никита, словно предвидя мои желания, уходит рано утром, а приходит глубоко за полночь. Кажется, мое сердце готово разорваться на миллион частей. Стоит мне увидеть его, внутри все переворачивается, но я не даю себе ни единого шанса расклеиться. Хватит. Он будто сам избегает меня, наши непродолжительные встречи заканчиваются дежурными вопросами о здоровье и пожеланиями прекрасного дня. Это все.
Успеваю только жадно осматривать его зачастую напряженную фигуру, скользить взглядом по идеальным рубашкам, виднеющимся из-под разномастных пиджаков.
Я медленно, но довольно неприятно, прихожу в себя, капельницы по чуть-чуть сходят на "нет", мне даже разрешают посещать универ, но идти туда сейчас нет желания. Видео с нашим веселым вечером в спортзале общаги пару дней как разлетается вирусняком среди студентов, только у ленивого нет желания обсудить всех. Разумеется, ситуация дошла и до ректора, не знаю, как могло все завершится именно так, но проблемы у всех, у всех участников. Кроме меня. Разумеется, я понимаю, что это скорее из-за того, что Никита решил все сам, не подвергая меня лишнему стрессу. Я и так максимально взволнована, воспоминания не вернулись, но даже тех коротких отрывков, что я пережила, хватает, чтобы заставить кровь стыть в жилах.
Парня у меня больше нет. Я нашла то видео, где он чуть не сожрал мою однокурсницу, и посчитала, что этого достаточно. Короткого сообщения ему мало, наши дрязги разразились довольно масштабно. Но зато так не считает теперь уже бывший парень. Каждый день высылает мне букеты роз разных мастей и цветов, а через час я замечаю эти вазоны в альфатере у дома.
—Тебе нужна помощь для того, чтобы это перестало быть проблемой? —однажды Никита спрашивает меня в лоб, недовольно играя желваками и указывая на очередной букет. Осматриваю его напряженную фигуру. Он зол. Понятно.
—Нет, я все пояснила ему. А это меня не трогает, — смотрю на него и мысленно ломаю себе руки, которые хотят подойти и обнять.
Он молча кивает, просматривая лицо в поисках чего-то и уходит. Как всегда.
Зато я делаю максимально много, чтобы, по меркам многих, считаться прилежным ребенком. Созваниваюсь с родителями, всеми правдами и неправдами уверяю в том, что со мной все хорошо, а трубку не брала, потому что характер в отца. Не потому что что-то случилось. Нет.
Да, я просто умерла глубоко внутри, а так все в порядке. Никаких изменений. Пока…Однажды ночью Никита молча не приходит ко мне в комнату. Это становится полной неожиданностью, сводящей меня с ума. От него веет парами алкоголя, а от меня сплошной неопределенностью, потому что я не могу позволить себе открыть свое пробуждение. Не знаю и не понимаю, какая может быть реакция за моими действиями. Рука возле щеки мелко дрожит, а пульс грохочет как сумасшедший. Самопроизвольно хочется распахнуть глаза и посмотреть. Увидеть. Но я только сильнее зажмуриваюсь.