Нам с тобой нельзя

Орлова Юлианна

—А к какому ты привык? Еще скажи, что с девушками не водился до меня.

Этот вопрос мне причиняет почти физическую болью. С одной стороны, мне хочется взять и выложить, что вот, а Наташа для тебя кто была? Однодневка, или ты с ней отношения имел, а может это просто шлюха, с которой ты пар спускал в свободное время? Но я прикусываю язык, нет. Так низко падать не буду.

—Света, я никогда не был с кем-то в таком ключе, как с тобой.

Приятное тепло разливается по телу, но мне мало, почему мало? Черт его знает, я хочу не просто слышать об этом, а чувствовать, но пока не чувствую, особенно когда он срывается на меня так, как сегодня. И еще Наташа эта мелькает перед глазами. На какое-то мгновение я подумала, что он уехал

к ней, а потом так же легко отогнала эту мысль, потому что ну нет, Никита меня бы не втоптал грязь никогда, потому что это же мой Никита, он меня любил с самого детства и всех, кто меня ранил, он быстро ставил на место.

—Что значит не был? Ты что, не влюблялся никогда? Не поверю. Да и отношения у тебя были, да и первая любовь наверняка тоже, — всматриваюсь в стенку, обхватывая мужчину за шею двумя руками. Ощущения, что от его ответа зависит вся моя жизнь.

—Да, были у меня отношения, и любовь первая была, но это не так было, как с тобой.

Больно ли это слышать? Разумеется, но я так же понимаю, что ему сорок, а мне девятнадцать, разумеется, у него есть свой багаж. Да даже у меня есть в лице Валика, и плевать что с ним у меня ничего не было, и даже первый поцелуй состоялся с Никитой. Но почему-то мысль о том, что Никита мог любить кого-то еще причиняет мне душераздирающую боль, она пульсирующей раной заставляет тело ныть. А затем я осипшим голосом спрашиваю:

—Почему не так?

—Я не думаю, что это разумно, обсуждать сейчас моих бывших, учитывая, что почти всех я все равно исключительно трахал лицом в подушку и не особо заботился о их благополучии.

Мужские ладони опускаются на талию, вдавливая меня в свое тело, мне сложно сконцентрироваться на мыслях, скачущих в голове с безумной скоростью.

—Но был ведь кто-то, кто не входил в перечень однодневок?

Никита напрягается, мои ладошки улавливают то, с какой молниеносной скоростью мышцы на спине начинают бугриться. Такая перемена тоже неспроста, да? Было что-то…я чувствую, что было. Не зря он столько лет один был, еще мама с папой вечно это обсуждали, как будто это все было проблемой для семьи, хотя с чего бы это? Я всегда думала, что Никита просто не встретил ту самую, а что если…если встретил, но просто не смог с ней быть и все еще чувствует к ней что-то? Внутренности скручиваются узлом, мне даже страшно об этом подумать, и даже если это и так, то мне искренне странно, почему она не с ним. Хотя. Я ей благодарна, кто знает, чем бы все обернулось, если бы она была рядом.

—Зачем теребить прошлое, Света? Такого как с тобой у меня не было ни с кем и уже не будет, потому что я не собираюсь тебя терять. Так что считай, что я эмоциональный девственник и шаг за шагом учусь на своих ошибках.

Бетонная плита соскальзывает с моей грудной клетки.

—Это приятно слышать, конечно…но понятно, что до меня у тебя были отношения. Как бы там ни было, Ник, но со мной так нельзя. То, как ты привык с другими, со мной не получится, — поднимаю на него обеспокоенный взгляд, выхватывая странные эмоции. Это смесь боли и какой-то отрешенности.

—Я учусь, довольно быстро учусь, — достает из кармана домашних брюк купоны, которые я подготовила на его день Рождения. Мне становится немного стыдно, потому что подарок откровенно детский, а дарить сорокалетнему мужчине такое кажется верхом безумия. Но что поделать, возможно, я все еще ребенок, какая уж есть.

—Я думала, что ты забросил их куда-то, если честно, то это была глупая идея.

Никита тепло улыбается, черты лица разглаживаются, я провожу пальчиками по лицу, осторожно касаясь синяков под глазами. Мне тоже больно, потому что ему больно. Но раз он не настроен говорить об этом, то давить я не буду. Это нормально? Опускаюсь взглядом вниз.

—Нееет, это лучший подарок, что я получал, — перехватывает мою ладонь, плавно утекающую по его оголенной груди, и целует внутреннюю поверхность ладошки.

Трепет от услышанного переполняет меня, плотно обосновываясь в области груди. Эмоции захлестывают, а обожающий и, как мне кажется, одержимый взгляд, приковывается к моему лицу. —И я хочу получить кое-что из этого…

Опускаю взгляд на его ладонь, где на белой бумаге написана фраза «исполнить любое желание – 1 шт».

—Какое?

—Обещай меня слышать и слушать, не поддаваться эмоциям и в первую очередь говорить о проблемах, а не сбегать, — серьезно шепчет в лицо, пока я кладу похолодевшую ладонь в его руку и сжимаю конечность вместе с подарочным купоном. —А еще дай мне поблажку...

—Мне кажется, или тут сразу несколько желаний?

—Нет, я сформировал их в одно, мне можно, — хитро улыбается и проводит большим пальцем по нижней губе. Взгляд моментально темнееет.

Мы смотрим друг другу в глаза, и я проговариваю по слогам:

—Обещаю.

Никто тогда не знал, что свое обещание я нарушу и очень сильно поплачусь за это.

************

Мы спешно перебираемся назад в отчий дом, потому что Никита говорит, что так нужно. Оно и понятно, дом четы Рашидовых в три раза больше, плюс там есть подземный бункер на всякий случай, как всегда говорил отец. Чисто со стороны удобства для обеспечения безопасности наш дом как неприступная крепость. Но зачем тебе крепость, если на тебя никто не нападает?

Я стараюсь не задавать вопросов. Зачем мне это? К чему? И так ведь видно, что моему мужчине тяжело. Напряжение витает в воздухе, а количество охраны с каждым днем увеличивается в геометрической прогрессии. Скорее всего, просто какая-то шавка возомнила себя главной, обычные вещи. Наверняка это вопрос пары дней.

Но струящийся колкими снежинками холодок по спине все равно заставляет меня вздрагивать.

И вроде я понимаю, что все хорошо будет, с ними, с такими как мой отец и Никита, иначе никак. Сколько раз папа стягивал сюда своих людей, но еще никогда ничего серьезного не было напрямую связано с мамой или со мной. Я понимала, что они все тут не плюшками балуются, но, когда ты растешь в среде криминала, ты подспудно начинаешь воспринимать бандитские разборки как совершенно штатную ситуацию.

Понятно, но…

Червячок сомнения все равно гложет изнутри. Как будто грядет что-то серьезное, я просто начинаю предчувствовать, периодически выхватывая безосновательный страх. Он плотными щупальцами сжимает шею.

С Никитой мы возвращаемся к исходной точке, где у меня появляется абсолютно упадническое настроение, бороться с которым точно не получается.

 Он снова возвращается домой под утро, спит пару часов, смазано целует меня в губы, а потом пронзительно смотрит в глаза и просит не делать глупости. Я и не делаю. Абсолютно подчиняюсь, езжу в универ и даже выполняю бесконечные домашки, чтобы немного разгрузить голову. Ситуация с Наташей все еще не отпускает меня, но я стараюсь гнать эти мысли, потому что Никита в принципе не дает мне никаких оснований ревновать. Я точно знаю, что он пропадает в офисе, это ясно из разговоров охраны, да и по тому, что слышу в трубке, когда могу внезапно позвонить. Просто так.

Не потому что накручиваю себя, нет. Никита всегда берет трубку после трех гудков. Редко когда мне приходится ждать дольше. Голос уставший. Мужские голоса и отборный мат слышатся на фоне, но никаких девиц.

Разумеется, я живу в своей комнате, теперь открытые проявления чувств нам в какой-то степени недоступны. Нет, Ник приходит ко мне ночью и уходит до того, как все просыпаются. Но я абсолютно не могу дождаться его, только во сне ощущаю накаченную мужскую фигуру и крепко прижимаюсь, как будто в последний раз. Настолько сильно оплетаю его своими конечностями, что он хрипло посмеивается мне в ухо. Но все это происходит со мной в пограничном состоянии, на грани сна и реальности, когда ты вроде все осознаешь, но полностью собой не владеешь.