Нам так не хочется

Тимофеев Николай Александрович

Челноков. Настрой Зинаиду...

Янин. По-моему, это несерьёзно! Это же производственный вопрос, Андрей Петрович! Речь не о нас с Зинаидой... Вы оба начальника могли бы договориться, и деньги-то совсем небольшие. Он, по-видимому, ждёт, когда они с одного счёта перекочуют на другой, это можно предположить.

Челноков. Нет, Владик, я с ним разговаривать не хочу: говорит, денег нет, значит, нет. У него своя политика: подольше подержит, поменьше истратит - больше премия. Я сказал твоему вундеркинду, пусть в понедельник идёт к директору, - чем чёрт ни шутит.

Янин. Такие ребята, такие светлые

головы! Один уехал и второго выдавливаете. Его уговаривали остаться, когда он там был, и сейчас приглашают, отъезд только от него зависит. Он не хочет уезжать, сопротивляется, а вы выдавливаете...

Челноков. Ты чего на меня-то, Владик? Я что ли его выдавливаю? Наша система такая не поворотливая. А что, действительно, он толковый физик? Ты ведь тоже физик, я-то технарь. Что ты о нём думаешь?

Янин. Его фамилия Безобразов. Он безобразно талантливый физик, если можно так выразиться. Если он уедет, то будет развивать науку там, если останется, то у нас. Это надо понять нашему руководству.

Челноков. Ты ведь тоже, говорят, талантливый физик, но ведёшь себя тихо. И чего ты о нём печёшься, он же твой конкурент.

Янин. Да, я физик, говорят, был талантливый. Но я сгорел, потух, дымлю только. Сорок восемь стукнуло, чего вы хотите? Стал ленив и циничен. Прийти к вам едва себя заставил. Вы знаете мою историю?

Челноков. Нет, что-то на уровне слухов. Расскажи, буду знать.

Янин. Я кратко. В советское время учился в физтехе. За анекдот про политбюро осудили на пять лет. Два с половиной отсидел, выпустили.

Челноков. На каком курсе тебя взяли?

Янин. На третьем. А когда вернулся, благодаря моему шефу, академику, разрешили мне самостоятельно подготовиться и, как тогда говорили, экстерном закончить образование.

Челноков. Вместе со своими однокурсниками закончил?

Янин. Почти, разница была небольшая. Потом довольно удачно так сложилось и тема "жирная" была, короче, я защитил диссертацию и стал кандидатом физико-математических наук.

Челноков. Действительно, удачно всё получилось, я понимаю: вышел из тюрьмы и два диплома... один за другим...

Янин. Да. Казалось бы, всё исправлено, живи и работай, как будто не было ничего в прошлом. Но нет, я чувствовал, что что-то во мне надломилось, надорвалось что ли. Или как-то перегорел я? Никакого энтузиазма, как говаривал когда-то Аркадий Райкин. Так и продолжаю дымить...

Челноков. В дни моей молодости, я вспомнил, у нас на работе тоже был любитель политических анекдотов, потом вдруг исчез. Нас собрали специально, кажется, в актовом зале, и человек в безупречном костюме объяснил нам очень коротко, чтобы мы не задавали о нём никаких вопросов. При этом присутствовал сам директор. Мы, конечно, тогда были послушными. Но ты над докторской ведь работаешь, я понимаю?

Янин. Все работают, Андрей Петрович, вы не хуже меня знаете, но выходят на защиту далеко не все. Взялся я за докторскую, но постепенно выяснилось, что проблема слишком мелкая. Защищаются и с такими, и с даже более мелкими: собирают несколько в одну кучу и, пожалуйста, диссертация готова. Но это не по мне.

Челноков. Ну а Безобразов?

Янин. Безобразов мне не конкурент. Его потенциал нельзя сравнивать с моим. Я всегда найду себе работу по моим скромным

возможностям. Он может много, очень много для развития нашей науки. Вы только подумайте, ему всего двадцать пять лет!

Челноков. Говорят, что наука не знает границ, она интернациональна.

Янин. Вы же знаете, Андрей Петрович, что это не так! За крупным учёным следуют крупные дела в той стране, где он живёт и работает: школа, ученики, новые НИИ, новые технологии, промышленное и общее развитие. Или ничего такого, если он уедет под давлением обстоятельств.

Челноков. Ясно, Владик. Душевно мы с тобой побеседовали. В технических науках наблюдается аналогичная картина, тоже наиболее талантливые ребята уезжают.

Янин. Мы и без мозгов проживём!

Челноков. В прошлом году один наш сотрудник ездил туристом в Америку, совершенно случайно встретил там бывшего моего ученика, у нас даже совместная научная статья с ним опубликована. Что ты думаешь, этот талантливый парень в Штаты уехал, там работает, уже гражданство получил. Привет мне передавал...

Янин. Выходит, зря я к вам приходил...

Челноков. Почему?.. Схожу я к Сидоренкову, по телефону не буду даже пытаться. Бумаги из министерства ему покажу (достаёт пакет из стола). Сейчас прямо и пойду. А ты Василию скажи, чтобы не очень огорчался: неделей раньше, неделей позже...

Янин. Вы так говорите, как будто через неделю дело пойдёт. Через неделю вернётся Виктор Алексеевич, всё остальное в тумане.

Челноков. Остальное, Владик, только Богу известно.

Янин. Вы думаете, ваш поход к Сидоренкову ничего не даст?

Челноков. Уверен, иду для очищения совести, под твоим давлением, Владислав Матвеевич. Уходят.

Занавес.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Комната в квартире Петровых. Широкое окно с выходом на балкон, слева в углу телевизор, ближе входная дверь, справа диван, в середине небольшой стол и два стула.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Татьяна Ивановна одна.

Татьяна Ивановна (примеряет перед зеркалом серёжки). Ничего, они миленькие и мне идут. Хороший у них универмаг и цены вполне умеренные. Надо мне тоже оформить пропуск, нечего ждать, когда Ира принесёт. Сама хочу посмотреть, что там продают. Нина на той неделе кофточку приличную купила и не дорого. У неё пропуск давно уже есть, мне Ира не раз предлагала. Я всё перед зятьком кочевряжилась. А теперь уж понимаю, что мне на их жизнь никак не повлиять: пусть живут, как умеют. Конечно, хотелось бы по-людски... но он всё по-своему делает, как ему нравится. Скажи спасибо, что квартиру помог ей купить, большое дело! Раньше ведь он сюда приходил два-три раза в неделю, двоежёнец! А теперь мои глаза не видят - и хорошо. Кандидатом наук её хочет сделать... Бог с ними: все по-своему с ума сходят.