Нам, живущим. Реквием
Шрифт:
Перри задумчиво сказал:
– Хм, понимаю. И поэтому стеклу не требуется опора. Но как оно сюда попало?
– Его надули на месте, как мыльный пузырь. Это и есть пузырь. Слушай, разве дети не надували пузыри, когда ты был маленький?
– Надували.
– Приходилось ли тебе намочить тарелку, коробку или столешницу, а затем опустить на нее пузырь и заставить его принять нужную форму?
– Да-да, я начинаю понимать.
– Так вот, сначала они покрыли стену и подложку на земле клейкой субстанцией – смесью для пузырей, ограничившись предполагаемой площадью пузыря. Затем поместили трубку для надувания пузырей
– В твоем изложении это как будто очень легко.
– Это не очень легко. Я смотрела, как они работают: у них лопнули четыре пузыря, прежде чем удалось зафиксировать этот. Несколько часов пузырь сохнет, и, пока он не высохнет окончательно, его может разрушить любое прикосновение.
– Не имею ни малейшего понятия, как можно заставить стекло вести себя таким образом.
– А это не стекло, не кремниевое стекло во всяком случае, а синтетическое пластиковое. Один из техников сказал, что его молекулы подобны очень длинным цепочкам.
– Разумно.
– Я в этом не понимаю. Но знаю, что, когда эту штуку цедят, она клейкая и похожа на белую патоку, а когда застывает – становится очень жесткой и твердой, как стекло, только, в отличие от стекла, совсем не хрупкой. Она не разбивается, и ее очень сложно прорезать или порвать.
– Что ж, в любом случае это замечательная идея. Знаешь, в мое время были патио и гостиные во дворах и бассейны в садах, но, как правило, наслаждаться ими не позволяла погода – было то слишком холодно, то слишком жарко, то слишком ветрено. А еще вечно эти насекомые – мухи, комары. В патио моей тетушки водились пчелы. Очень смущает, когда пытаешься позагорать, а пчелы ползают по тебе и жужжат у тебя над ухом.
– Перри, ты плохо переносишь пчелиные укусы?
– Нет. С пчелами я справляюсь. Они меня не жалят, но мою тетку доводили чуть ли не до безумия. Бедная женщина не получала никакого удовольствия от своего сада. Они ее жалили, и она раздувалась, как воздушный шарик, и у нее начинались проблемы с желудком. Грустно, ведь она так любила этот сад, но так мало получала от него удовольствия.
– Тогда почему она держала пчел?
– Она не держала. Их держал один ее сосед.
– Но ведь это не по обычаю… Забудь. Я спросила тебя о пчелиных укусах потому, что пчелы больше не жалят.
Перри хлопнул ладонью по лбу и изобразил притворную агонию:
– Хватит, женщина, хватит! Больше ни слова! Все. Остановись. И еще кое-что. Ответь мне на этот вопрос, чтобы я умер счастливым. У арбузов есть семечки?
– А что, раньше были?
Перри подшагнул к краю бассейна, принял позу оратора и продекламировал:
– Прощай, о скорбный мир. Папа склеивает ласты! Sic semper [7] семян.
Он зажал нос большим и указательным пальцем, зажмурился и спрыгнул в бассейн солдатиком. Он всплыл, отфыркиваясь, и обнаружил, что Диа на, истерически смеясь, утирает слезы.
7
Такова участь (лат.). – Примеч. перев.
– Перри! Ну ты и клоун! Прекрати!
– Поведай же мне, мрачная птица [8] ,
Диана сдержала смех:
– В ежевике есть косточки, дуралей.
– Лишь это я хотел узнать.
Голова Перри исчезла, и он принялся убедительно изображать утопающего, издавая булькающие звуки. Диана нырнула в бассейн, догнала Перри на дне и принялась его энергично щекотать. Они всплыли вместе. Перри кашлял и фыркал:
8
В оригинале «bird of mournful numbers» – птица печальных строф; возможно, отсылка к «Псалому жизни» Г. Лонгфелло. – Примеч. С. В. Голд.
– Ну ты и вредина, я из-за тебя чуть не задохнулся.
– Прости. – Она снова захихикала.
Несколько минут спустя Перри лежал на боку, обсыхая, и наблюдал за Дианой, оставшейся в бассейне. Она лежала на спине, над водой выступали лишь ее лицо и изгибы грудей. Волосы расплылись нимбом вокруг головы.
Теплое солнце прогрело тела молодых людей, навеяло вялость и умиротворение. Перри отщелкнул камешек в бассейн. Камешек плюхнулся в воду и брызнул Диане на лицо. Она повернулась на бок, двумя легкими движениями достигла края бассейна и положила руки на край.
– Ты голоден, дружок?
– Вот ты спросила, и я сразу понял, что чего-то не хватает.
– Тогда давай поедим. Нет, не вставай. Мы поедим здесь. Все уже готово.
Диана вернулась с груженым подносом размером с нее саму.
– Перри, перебирайся в тень. У тебя нет моего загара, и мне не хотелось бы, чтобы ты сгорел.
Минут сорок пять спустя Диана зашевелилась, прервав обеденную спячку.
– Прежде чем ты вернешься к учебе, я хочу, чтобы с тебя сняли мерку для кое-какой одежды.
Перри выглядел удивленным:
– Одежды, постой, у меня сложилось впечатление, что в ней нет необходимости.
Диана озадаченно посмотрела на него:
– Ты не можешь вечно сидеть дома, Перри. А снаружи холодно. На завтра у меня запланирован пикничок, но сначала понадобится добыть для тебя теплую одежду. И заодно ты можешь заказать другие вещи, которые тебе понадобятся.
– Смелей, Макдуф! [9]
Диана набрала комбинацию на телевиде. На экране возник господин семитского вида. Он потер руки и улыбнулся:
9
У. Шекспир. Макбет. – Примеч. С. В. Голд.
– А, мадам, могу я быть вам полезен?
– Благодарю, вот мой друг, ему нужны костюмы. Прежде всего костюм для снежной и очень снежной погоды и еще кое-что.
– А, превосходно. У нас есть новые модели, невероятно эффектные и о-очень практичные к тому же. А теперь не попросите ли вы своего друга занять положение?
Диана подтолкнула Перри поближе к телевиду и развернула к нему экран. Семитский господин был вне себя от удовольствия:
– О да! Красивая фигура. Одно удовольствие шить для человека, которому одежда пойдет. Минуту. Дайте подумать. Точно! Я создам для него новую модель. С такими пропорциями плеч и длиной ног…