Наперегонки со смертью
Шрифт:
Тут открылась дверь нараспашку, и в номер вперлась Роза Шицгал с заявой, что она, как «любимая жена» гарема, пришла исполнить свой супружеский долг, который вчера не случился по причине острой алкогольной интоксикации у меня.
— Ну-ну… — ответствовал я со всей серьезностью, — а от кого тогда утром таким перегаром разило, что спичку поднеси — огнеметом полыхнет? И вообще, девки, у меня траур. Раньше сорока дней даже не подкатывайтесь.
И выпер всех из номера.
И ключ провернул на все три оборота. Ибо не фиг.
Погасил свет.
Сел
Подумал и решительно убрал спиртное. Страдать надо на сухую, иначе это уже не страдания, а пьяный эрзац.
Качается вагон, стучат колеса глухо, Так хочется сойти, но остановок нет. От станции Любовь до станции Разлука У нас с тобой билет… [66]Вот именно такой «у нас с тобой билет», Наташка, выпал в этой лотерее.
Но почему тебе?
66
Из песни «Качается вагон» (сл. — И. Шаферан, исп. ВИА «Лейся песня»).
Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго
22 год, 7 число 6 месяца, пятница, 9:12
Утром в умывальнике столкнулся с Розой.
Та имела такой вид, как будто вчера между нами совсем ничего не произошло. Мило пожелала доброго утра, отдала мыльницу, но, слегка задержав мою руку, напомнила:
— Жорик, ты все же не забудь, что я тебе в первый же день на Новой Земле сказала. Я с тобой до конца.
— Я помню, — буркнул в ответ.
— Вот и хорошо. Как закончишь носить траур — скажи.
И довольная собой Шицгал удалилась в холл, тихо закрыв дверь.
А я вошел в кабинку и устроил себе контрастный душ.
Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго
22 год, 7 число 6 месяца, пятница, 9:45
В холле застал только аппетитно завтракающую Дюлекан. Точнее, заканчивающую свой завтрак. На столе перед ней стояла неубранная грязная посуда со всего автобуса, как я понял, в то время как она неторопливо помешивала сахар в кофе.
— А где остальные? — спросил я ее.
— Уже поели. Я как дежурная по кухне жду только тебя, чтобы все убрать и помыть.
— Чем кормить будешь? Манной кашей?
— Нет. Тостами с джемом. Сливочным маслом. Сыром трех сортов. Сметаной. Блинчики с мясом сейчас принесу — они на кухне завернуты, чтобы не остыли.
Блинчики были вкусны. Особенно начинка, которая состояла из мелко нарубленной разнообразной нарезки, оставшейся с поминок, с острым соусом и ломтиком сыра. В московской подземке такую снедь гордо называли «буррито». Правда, там в качестве начинки был фарш из не известных в природе зверушек.
Дождавшись, когда я поем, Дюлекан стала собирать со стола грязную посуду, по ходу дела
— Жора, теперь, когда твоя койка освободилась, я могу узнать: когда наступит моя очередь по гарему?
Я чуть кофе не подавился. Но справился с раздражением и вполне вежливо ответил:
— Как только траур кончится.
— То-то, смотрю, ты во все черное вырядился, — сделала девушка умозаключение, сообразное своей наблюдательности. — Сколько у вас траур?
— Сорок дней. Сорок ночей.
После чего взял в холодильнике полдюжины бутылок местного пива и ушел во двор. Не в патио, которое перед входом, а за угол дома, куда кирасиры составили столешницы с лавками, сколоченные к Наташиным поминкам.
Выбрал там тенек и отдался холодному пиву. Тут я собирался сидеть долго, так как никого не хотел видеть. И прямо под мое такое настроение все куда-то подевались со двора: и девки, и кирасиры.
Отпил я пивасика и грустно продекламировал сам себе:
Зачем с подругой разлучила, Скажи мне, Смерть? На что ты зла? Зачем безжалостна была? Ты ярости не утолила? Ты и меня лишила силы, Когда невинную свела В могилу. [67]Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго
22 год, 7 число 6 месяца, пятница, 10:51
Хлопнули створки ворот, и во двор вкатился «хамви», из которого резко повыпрыгивали Антоненкова, Бисянка и кирасирский лейтенант.
67
Стихи Франсуа Вийона. Перевод Ю. Кожевникова.
Разобрали какую-то поклажу в машине и понесли ее в дом.
Водитель этого чуда американского автопрома остался при машине, поднял капот и что-то там высматривал с видом колхозного тракториста: «Сейчас выкинуть или все же еще чинить будем?»
Увидев меня, Бисянка резко поменяла траекторию движения и направилась под ту же тень, где я неспешно оттягивался пивом.
— Жорик, я хочу высказать… — положила она к ногам свой баул.
Я аж подпрыгнул на лавке. Сколько можно: совесть у них есть или вся на работе истерлась?
— Да жеваный крот! — выговорил я, предельно жестко глядя в ее фиолетовые глаза. — Я вам вибратор, что ли? От Наташки постель моя еще не остыла, а вы тут сразу устроили социалистическое соревнование: кто быстрее в нее запрыгнет. Стервятницы!
Красивый Танин ротик приоткрылся в удивленной гримасе.
Большие фиолетовые глаза округлились, стали еще больше и темнее.
Прозрачная горошина выкатилась по щеке и сорвалась с острого подбородка.
Девушка резко развернулась и убежала в дом.