Наперекор
Шрифт:
— Я и не говорю, что он оценивал тебя как женщину, – пользуясь тем, что девушка до сих пор не открывает глаз и часто дышит, заглядываю в её декольте и с наслаждением любуюсь обалденной грудью, так маняще покрывшейся капельками пота. — У Дубова зоркий глаз. Он разглядел в тебе перспективу, поэтому отдал предпочтение «Легиону», а не той вшивой конторке, о которой говорил отец.
— До сих пор не могу поверить, что он дал добро, – слегка улыбается и проводит ладонью по волосам. — До последнего тянул, я уже всё ему по полочкам разжевала, а он всё думает и думает…
—
Наглость не остаётся не замеченной, и на меня устремляется предупреждающий взгляд серых глаз.
Момент упущен. Вольская Мила пришла в себя.
— У нас ещё два дня впереди, Мила, – меняю быстро тему, потому что девушка уже настроена выкинуть меня из машины прямо в пути.
— Смотря что скажет Марк Миронович, – задумывается она секунду. – Работа же стоит.
— Что-то мне подсказывает, что он не будет против, если мы задержимся, – усмехаюсь я, но, заметив всю серьёзность на лице Милы, начинаю разъяснять ей всё, как маленькой девочке. — Всё оплачено. К тому же, ты заслужила отдых. Управилась с Дубовым в первый же день, – по глазам вижу, что аргументы нужного эффекта не производят. — Подумай обо мне, в конце концов. Мне тоже полагается отпуск.
— Я не обязана вас сопровождать, – язвительно заявляет паршивка, краснея пуще прежнего.
— Обязана. Не забывайся, Вольская. Я твой начальник, – строго напоминаю я, но тут же мысленно бью себя по лбу. Она и так зациклена на этой мысли.
— Я просто так, что ли, выбивал нам экскурсии и ужин в ресторане? – смягчаю тон голоса.
— Уверена, что вы успели использовать вчерашний ужин с пользой, – проблеск злости и обиды в глазах, и Мила снова от меня отворачивается.
Ненавижу, когда она так просто может от меня отключиться.
— Чтобы найти проститутку на час, мне не нужно тратить столько времени и средств, как ужин в провинциальной гостинице, – завожусь с полуслова, вспоминая вчерашний провал. Дважды.
— С чего вы взяли, что мне это интересно? – раздражённо бросает через плечо.
— Приехали! – прерывает наш диалог водитель, и я ему благодарен. Сам бы я не остановился и наговорил лишнего. А Вольской точно не стоит знать подробности моих похождений и того, что я рылся в её вещах. Женский вопль моя голова не осилит.
Выбираемся наружу, и я ловлю Милу за руку, пока она не успела сигануть в другую сторону. На лице написано желание от меня отвязаться.
— Мы остаёмся и точка, – рычу я, сжимая тонкое запястье.
Внутри девушки явно начинается борьба, плюнуть ли мне в лицо или принять тот факт, что моё слово весомее.
— Ладно, – в итоге соглашается она.
Посылаю ей благодарную улыбку, за что получаю в ответ презрительное фырканье.
Зайдя в номер, перед моим носом захлопывают дверь в ванную и сидят там целый час, заставляя меня изнемогать от жары и беситься от невыполнения физических потребностей, а именно: принять холодный душ и затем жёстко оттрахать свою непослушную подчинённую. При желании последовательность можно поменять.
—
— Предпочту скорее вас удавить во сне, Ян Маркович, – язвит девушка, растирая при мне по голым ногам и рукам какой-то крем.
Залипаю на плавных движениях и яростно сжимаю челюсть, потому что эффекта провокаторша добивается.
Член стоит колом. И я вроде рад, что «не потерян» для общества, но то, что общество-то это является одним единственным лицом – злит неимоверно.
— Ведьма, – бубню под нос и спасаюсь бегством в душ.
Выхожу оттуда уже более расслабленный и протрезвевший.
Мила сидит на кровати в наушниках и слушает музыку. Желанное тело прикрывает только короткое летнее платье. Медленно обвожу взглядом аппетитные бёдра и, не раздумывая делаю шаг к их обладательнице. Во мне мгновенно просыпается голодный зверь. Образ лёгкой добычи перед глазами отдаёт пульсацией в паху.
Вольская увлечена сеансом релаксации и не замечает, как я тяну руки к её лодыжке, как наклоняюсь к ней губами, и совершенно не ожидает, что я прочерчу ими дорожку к колену.
В тот момент, когда она спохватывается, охает и дёргает ногой, мои тормоза уже отказаны. Одним прыжком оказываюсь сверху и придавливаю шокированную Милу к постели. Обрываю все шансы на размышление и сопротивление и впиваюсь в сладкие губы жёстким поцелуем. Врываюсь языком в её рот и исследую каждый миллиметр, показывая, что безоговорочно владею ситуацией. Проходит несколько мгновений, в которые я бесстыдно сжимаю пальцами нежную кожу везде, где только могу дотронуться, прежде чем напряжённые руки, упирающиеся мне в плечи, начинают притягивать к себе. Номер наполняется хриплыми стонами, стоит только моей руке забраться под полоску стрингов.
— Блядь, как от тебя кайфово пахнет… сдуреть можно… — шепчу я между поцелуями.
— От тебя тоже… — получаю ответ, от которого тут же срывает башку.
Оттягиваю трусики в сторону, чтобы не мешали, и неглубоко ввожу палец во влажное влагалище. В эту же секунду в мою спину вонзаются ногти. Короткий рык, и я присоединяю второй палец, слизывая с губ Милы прерывистые вздохи. Стягиваю бретельку платья и обнажаю грудь. При виде розовых сосков совсем теряю рассудок. Одновременно обвожу языком ареолу соска и яростно насаживаю Милу на свои пальцы. Она дрожит и выгибает подо мной спину. Ничего лучше я в жизни не видел. Оставляю влажный след языка от груди до подбородка и, прикусив мягкую мочку уха, сипло говорю:
— Надеюсь, ты сохранила те чулки… мечтаю отодрать тебя в них на своём столе…
***
Всё происходит так быстро, что в следующий момент я оказываюсь на полу, а Вольская уже поправляет на себе одежду и стремительно уходит из номера.
Сквозь толщу растерянности и шока прорывается мысль, что, возможно, я перегнул палку.
Что опять не так, мать вашу?
В мозгу начинает сигналить, чтобы я спешил ловить беглянку, иначе она на горячую голову может наворотить дел, которые мне же и придётся расхлёбывать.