Написанное с 1975 по 1989
Шрифт:
Какой капиталист
То он при этом виде
Весь задрожал б как лист
Вот детка человечая
Насекомая на вид
Головкою овечею
Над сладостью дрожит
На прудах на Патриарших
Пробежало мое детство
А теперь куда мне деться
Когда стал намного старше
На какие на пруды
На какие смутны воды
Ах, неужто ль у природы
Нету для меня воды
Обидно
Но это по земным, по слабым меркам
Когда ж от старости придешь туда калекой
А он там молодой, едрена мать
На всю оставшуюся вечность
Любую бы отдал конечность
Чтобы на всю, на ту же вечность
Быть молодым
Ан поздно
Выходит слесарь в зимний двор
Глядит: а двор уже весенний
Вот так же как и он теперь –
Был школьник, а теперь он слесарь
А дальше больше — дальше смерть
А перед тем — преклонный возраст
А перед тем, а перед тем
А перед тем — как есть он слесарь
А что нам эта грязь — нищтяк!
Подумаешь — испачкал ножки
А то начнешь строить дорожки
Их строить эдак, строить так
Асфальтом заливать начнешь
А там глядишь — да и помрешь
Не прогулявшись
Что-то воздух какой-то кривой
Так вот выйдешь в одном направленье
А уходишь в другом направленье
Да и не возвратишься домой
А, бывает, вернешься — Бог мой
Что-то дом уж какой-то кривой
И в каком-то другом направленьи
Направлен
Я гуляю по Садовой
Дохожу до Ногина
Головы моей бедовой
Участь определена
Вот я на метро сажуся
Доезжаю до себя
Прихожу домой, ложуся
Вот она и спит уж вся
Бедовая
Мальчик, мальчик, грамотей,
Пионер-отличник!
Расскажи-ка мне скорей,
Что со мною станет?
Он ответил: Ты пойдешь,
Дяденька мой милый,
Подскользнешься и попадешь
Вон под тот автобус! –
Спасибо, мальчик
Бегущий, ясно, что споткнется
Да и идущий, и летящий
Да и лежащий, и сидящий
И пьющий, любящий, едящий
О первую же кость преткнется
Поскольку очень уж бежит
Идет уж очень и лежит
Уж очень есть и пьет, и любит
Вот это вот его и сгубит
Заметил я, как тяжело народ в метро спит
Как-то тупо и бессодержательно, хотя бывают и молодые на вид
Может
Ведь это же все на уровне могил
И даже больше — на уровне того света, а живут и свет горит
Вот только спят тяжело, хотя и живые на вид
Женщина в метро меня лягнула
Ну, пихаться — там куда ни шло
Здесь же она явно перегнула
Палку и все дело перешло
В ранг ненужно-личных отношений
Я, естественно, в ответ лягнул
Но и тут же попросил прощенья –
Просто я как личность выше был
Какая стройная мамаша!
Какой назойливый сынок!
Ну что за жизнь такая наша! –
Уединиться б на часок
А в общем жизнь — она права
А то б такие вот мамаши
Обязанности и права
Позабывав, устои наши
Поколебали бы вконец
И что бы было? — был пиздец
Я болен был. Душа жила.
Глотал таблетки аспирина.
И только в чем душа жила? –
Был слабже тушки херувима.
Когда же стал я поправляться,
Решил поправить я дела,
Ах, ножки, ножки, ваша слабость
Чуть-чуть меня не подвела.
Вот ведь холодно немыслимо
Что костей не соберешь
А бывает соберешь –
Что-то кости незнакомые
А одни вот сплошь берцовые
Как у петуха бойцового –
Может, оно и полезнее
Я немножко смертельно устал
Оттого что наверно устал
Жил себе я и не уставал
А теперь вот чегой-то устал
Оттого ли в итоге устал
Иль от этого просто устал
А после этого в песнях поют
Мол, в стране у нас не устают
Крылатым воскресеньем
В крылатый месяц май
Крылатым там каким-то
Крылатым чем-то там
Я вышел из подъезда
Из дома своего
Где я провел всю зиму
И со своей семьей
Я вышел и заплакал
На корточки присел
И мне не стало мочи
И жить не захотел
Вот я терпел всю зиму
Был худ, но духом бел
А тут такое счастье –
И жить не захотел
Известно нам от давних дней
Что человек сильнее смерти
А в наши дни уже, поверьте –
И жизни тоже он сильней
Она его блазнит и манит
А он ей кажет голый шиш
Его ничем не соблазнишь –
Он нищенствует и ликует