Написано кровью моего сердца
Шрифт:
– А они леди? – Хотя женщина тут же махнула рукой. – Ну конечно же, они леди. Иначе откуда бы ты их знал… Хочешь, вина принесу? Или пунша?.. Правда, если собираешься заняться делом, тебе лучше не пить. Хотя сам как знаешь…
С легким намеком она взялась за узел юбки, но развязывать его не спешила. Видимо, сомневалась, стоит ли поощрять Уильяма на это самое «дело».
Он утер ладонью пот, чувствуя, как спиртное и без того сочится из каждой поры.
– Нет, вина мне не нужно. И я не хочу ничем заниматься. Хотя нет, хочу! – торопливо
Женщина разинула от удивления рот.
– Но почему? – наконец выдавила она. – Ты щедро заплатил за эту ночь, можешь делать все, что взбредет в голову. Даже сзади, если захочешь…
Она чуть заметно сжала губы.
Уильям вспыхнул до самых корней волос.
– Думаешь, я спас тебя… чтобы самому этим заняться?
– Конечно! Мужчины часто о многом даже не помышляют, а потому услышат чужую идею – и рвутся испытать ее на себе.
– Вам стоило бы менее предвзято судить о джентльменах, мадам!
Женщина снова поджала губы, на сей раз почти не пытаясь скрыть усмешку, от которой у него запылали уши.
– Ясно, – натянуто ответил Уильям. – Готов с тобой согласиться.
– О, это что-то новенькое! – злорадно ухмыльнулась она. – Обычно бывает наоборот.
Он шумно выдохнул через нос.
– Я… я готов извиниться, если хочешь. За то, что было вчера.
Порыв ветра взметнул ее волосы и вздул ткань сорочки, на мгновение обнажив темное пятнышко соска на белой коже. Уильям сглотнул и отвел глаза.
– Мой… гм… мой отчим… сказал как-то, что одна его знакомая мадам говорила, будто лучший подарок для проститутки – возможность выспаться ночью.
– Это у вас семейная традиция такая, да? Ходить по борделям? – Впрочем, ответа женщина и не ждала. – Вообще-то он прав. Выходит, ты и впрямь дашь мне… выспаться?
Ее голос был полон недоверия, словно Уильям предложил некое извращение похуже противоестественного сношения.
Он еле сдерживался.
– Если хотите, мадам, можете всю ночь петь куплеты или стоять на голове. Что до меня, я не намереваюсь… э-э-э… вам досаждать. В остальном решайте сами, чем заняться.
Она уставилась на него, озадаченно хмуря лоб. Кажется, женщина ни капли ему не верила.
– Я… ушел бы, – неловко заговорил он. – Но… есть опасения, что капитан Харкнесс еще здесь, и если он узнает, что ты одна…
Тем более сам Уильям не выдержит целую ночь в темной пустой комнате. Не сегодня.
– Думаю, Нед его уже проучил. – Она откашлялась. – Но не уходи. Если уйдешь, Мэдж пришлет кого-нибудь еще.
Безо всякого кокетства и наигранности женщина сняла юбку, зашла за ширму в углу, и до Уильяма донеслось тихое журчание.
Наконец она вышла, посмотрела на него и кивком указала на ширму:
– Все там. Если надо…
– Э-э-э… Благодарю.
Уильяму и впрямь очень хотелось опорожнить мочевой пузырь, но отчего-то одна мысль о том, что придется воспользоваться ночным горшком после
– Все хорошо.
Он оглянулся, нашел стул и сел, вытянув ноги и расслабленно откидываясь на спинку. Глаза закрыл… Но не совсем.
Сквозь узкие щелочки он видел, как женщина пару секунд глядела на него, потом склонилась над столом и задула свечу. Подобно призраку в темноте забралась в постель – матрас скрипнул под ее весом – и натянула одеяло. С первого этажа борделя доносились тихие вскрики.
– Э-э-э… Арабелла?
Уильям не ждал благодарности, но все-таки хотел получить от нее кое-что в ответ.
– Что? – смиренно отозвалась она, очевидно, решив, будто он передумал насчет близости.
– А как тебя зовут на самом деле?
Последовала долгая пауза: женщина решала, стоит ли говорить. Наконец, не найдя причин для отказа, спокойно ответила:
– Джейн.
– О. И еще один вопрос. Мой мундир…
– Я его продала.
– А. Тогда… доброго сна.
Повисла тишина, полная невысказанных мыслей. Наконец ее нарушил раздраженный вздох:
– Иди-ка сюда и забирайся в постель, идиот ты эдакий.
Он не мог лечь в постель, будучи в полном обмундировании. Хотя рубашку оставил, дабы уважить женскую скромность и подтвердить, что намерения его не изменились. Уильям вытянулся на самом краю постели, точно фигура на надгробии крестоносца: мраморное воплощение самого благородства и целомудрия.
Увы, кровать была узкой, а Уильям – мужчиной довольно крупным. К тому же Арабелла-Джейн, в отличие от него, не изображала из себя каменное изваяние. Она, разумеется, не думала нарочно его возбуждать, но хватало одного лишь ее присутствия рядом.
Уильям остро чувствовал каждый дюйм своего тела, к которому льнула женская плоть. Он ощущал запах ее волос, легкий аромат мыла и сладость табака. Дыхание у женщины было свежим, с легкими нотками горячего рома, и Уильяму ужасно хотелось попробовать его на вкус. Он закрыл глаза и сглотнул.
Сдержаться помогало лишь одно – ему срочно требовалось опорожнить мочевой пузырь. Он был настолько пьян, что потребность эту чувствовал, но вот решение проблемы найти уже не мог. А думать о двух вещах сразу – о том, как обнять женщину и как задать ей вопрос, – никак не получалось.
– Что такое? – хрипло прошептала она. – Ты ерзаешь, как будто у тебя вши между ног… У тебя же нет вшей?
Она хихикнула, и дыхание обожгло ему ухо.
Он тихо застонал.
– Эй…
Женщина испуганно вскочила.
– Не смей болеть в моей постели! Вставай! А ну живо вставай, сию же минуту!
Она уперлась маленькими ладошками ему в бок и выпихнула с кровати.
Прямо перед ним зияло распахнутое окно, за которым бледнел тонкий месяц. Не устояв перед таким приглашением, Уильям задрал рубашку, ухватился одной рукой за подоконник и с невероятным блаженством пустил в ночь тугую струю.