Написано кровью моего сердца
Шрифт:
Йен остановился в тени деревьев, решая, стоит ли выходить на дорогу. Уже вечерело, солнце повисло над самой головой. Багажа у них с Рэйчел нет, заинтересовать солдат нечем, поэтому остановить их не должны…
– Смотри! – воскликнула Рэйчел, вскидывая руку и указывая на высокого офицера с другой стороны дороги. – Это же Уильям! Надо с ним поговорить!
В ответ Йен стиснул пальцы на ее плече, ощущая мягкость женской плоти… и ужасно хрупкие косточки.
– Стой здесь, – велел он и подбородком указал на плетущихся по дороге солдат,
Рэйчел прищурилась, но Йен уже имел опыт женитьбы и потому, отдернув руку, спешно добавил:
– Я сам схожу поговорю с Уильямом. И приведу его сюда.
Рэйчел открыла было рот, но он, не дожидаясь возражений, уже скрылся в кустах, велев перед этим Ролло:
– Сидеть!
Тот, не успев встать с насиженного местечка у ног Рэйчел, шевельнул ухом.
Уильям выглядел усталым, взъерошенным и ужасно недовольным. Что, в общем-то, понятно. Йен слышал, как тот сдался в плен под Саратогой и потому теперь должен либо вернуться в Англию – если повезет, – либо торчать в каком-то захолустье на севере. В любом случае о ратных подвигах бедному парню можно позабыть.
Завидев Йена, Уильям тут же изменился в лице. Сперва изумленно вытаращил глаза, потом негодующе вздернул губу, но, оглянувшись, снова нацепил равнодушную маску. Йен удивился даже, что сумел разобрать на его лице какие-то эмоции, однако потом вспомнил почему. Дядюшка Джейми тоже всегда держал лицо, но при Йене позволял себе расслабиться.
– Разведчик, – коротко кивнул ему Уильям.
Капрал, с которым он в тот момент разговаривал, обернулся, окинул Йена равнодушным взглядом, отдал Уильяму честь и влился в людской поток на дороге.
– Какого черта тебе надо?
Уильям мятым рукавом утер со лба пот. Откуда такая враждебность – ведь последний раз они расстались безо всяких ссор?.. Хотя тогда им было не до разговоров: Уильям пустил пулю в лоб сумасшедшему старику, который пытался зарубить Рэйчел и Йена. Левая рука с тех пор успела зажить, хотя иногда ощутимо ныла.
– С вами желает переговорить одна леди, – ответил Йен, старательно не замечая злобного взгляда.
Уильям мигом просветлел.
– Мисс Хантер?
Глаза у него вспыхнули. Теперь прищурился уже Йен. Что ж, пусть сама ему скажет…
Уильям махнул другому капралу и отправился вслед за Йеном. Солдаты поглядывали на незнакомца, но на вид тот был ничем не примечателен: судя по татуировке на щеках, штанах из оленьей шкуры и загорелой докрасна коже, обычный индеец, многие из которых дезертировали из британской армии, но кое-кто все-таки остался (в основном лоялисты вроде Джозефа Бранта, получившего земли в Пенсильвании и Нью-Йорке).
– Уильям!
Рэйчел пролетела через полянку и повисла у высокого капитана на шее с такой радостью, что тот, позабыв про недовольство, не сдержал улыбки. Йен стоял в стороне, давая ей время.
В прошлый раз им и впрямь было не до разговоров: Ролло с рычанием
Уильям тогда вскинул Рэйчел на ноги и впихнул ее в руки первой же попавшейся женщине – той оказалась Марсали.
– Уведите ее отсюда, – велел он.
Однако Рэйчел, его каштановолосая Рэйчел, вся забрызганная кровью, вмиг собралась, стиснула зубы и переступила через тело старого Арчи (Йен видел это, валяясь на полу, – он оторопел от шока и на происходящее смотрел как сквозь сон). Она встала на колени прямо в мешанину мозгов и крови, обмотала разрубленное плечо своим фартуком и закрепила повязку платком, а потом вместе с Марсали они вытащили его из типографии на улицу, где он благополучно потерял сознание, придя в себя, лишь когда тетушка Клэр начала зашивать рану.
Йен не успел тогда поблагодарить Уильяма и собирался выразить свою признательность сейчас. Однако Рэйчел хотелось поговорить с ним первой, и Йен уступил. Он дожидался своей очереди, любуясь Рэйчел: тем, как ее глаза сверкают в тени орешника, а на живом лице сменяют друг друга десятки выражений.
– Ты похудел, Уильям, – выговаривала Рэйчел, неодобрительно проводя пальцами по его лицу. – Вас что, плохо кормят? Я-то думала, только в Континентальной армии не хватает припасов.
– О! Я… Последние дни я очень занят. – Уильям, оживившийся было при встрече с Рэйчел, вновь помрачнел. – Мы… как сами видите…
Он махнул в сторону невидимой отсюда дороги, где то и дело каркали сержанты, перекрикивая чужие голоса и топот.
– Да, вижу… Куда направляетесь?
Уильям тыльной стороной ладони вытер рот и взглянул на Йена.
– Полагаю, он сказать не может, – заметил Йен и, погладив Рэйчел по плечу, грустно улыбнулся Уильяму. – Мы же враги, mo nighean donn [22] .
Тот бросил на Йена странный взгляд: должно быть, заметил чересчур нежные нотки в его голосе, и вновь уставился на Рэйчел, которую до сих пор держал за руки.
22
Темноволосая моя (гэльск.).
– Уильям, мы помолвлены – Йен и я, – пояснила та, осторожно высвобождая пальцы и беря за руку Йена.
Уильяма передернуло. Он уставился на Йена со странной злостью, почти ненавистью.
– Ясно, – невыразительно произнес он. – Полагаю, надо пожелать вам счастья. Всего хорошего.
Он шагнул к дороге. Йен удивленно двинулся вслед за ним.
– Постой…
Тот развернулся и с размаху ударил его в челюсть.
Йен рухнул в траву, и над ним вихрем пронесся Ролло, впиваясь зубами в ногу Уильяма. Рэйчел завизжала: