Написано лапой и хвостом
Шрифт:
Вижу, разобиделась сильно. Смотрит исподлобья, фыркает. Вот, думаю, сейчас совсем осерчает, и полетят от меня клочки в разные стороны.
Прикинулся тоже влюблённым, а сам выбрал подходящий момент и стреканул в деревню во все лопатки. Лежу дома под яблонькой и радуюсь, что легко отделался. Теперь, думаю, меня в лес никакими сардельками не заманишь.
Этой
– Почему без разрешения ушёл? – обиженно спросила она. – Нам так много нужно обсудить… У нас большие планы.
– Мне в больницу срочно надо было, – соврал я. – У меня целый букет нервных и психических заболеваний…
Грызя чуть нахмурилась, внимательно на меня посмотрела и спросила:
– А после больницы почему не пришёл?
– Лапу вот повредил, связки потянул, – опять слукавил я. – По двору и то еле хожу.
– Ой, правда покалечился? – встревожилась она. – Покажи, пожалуйста.
– Да что там смотреть… Зажила уже… почти…
– Понятно…
Волчица замешкалась, а я придумал скривить ещё больше. Потупил взор в землю и говорю:
– Прости, Грызя. Не надо нам встречаться. Невеста у меня есть. Мы давно любим друг друга.
Грызя так и обмерла. С такой, знаете ли, болью на меня посмотрела! Столько горести и отчаяния навеки поселилось в её глазах! Она как-то сразу потухла, осунулась, постарела, шуба её покрылась седой остью. Ничего мне Грызя не ответила. Она оцепенело отвернулась и побрела, понуро опустив голову и хвост.
Я смотрел ей вслед, и сердце моё обливалось кровью. На душе скребли кошки, и комок подступил к горлу. Но что я мог сделать? Сердцу не прикажешь. Да у нас, наверное, и резус-факторы разные, несовместимые. И всё-таки долго я в себя прийти не мог. Ходил, повесив хвост, взад-вперёд и боялся, что Грызя не переживёт этот страшный удар.
От всех этих переживаний меня сон сморил. Проснулся, когда уж совсем рассвело. Стал территорию обходить, в сараи заглядывать и – вот ужас-то! – двух курочек и петушка недосчитался. И волчьи следы на месте преступлении, и запах её, Грызи. Ну, думаю, если так и дальше пойдёт, через неделю у нас вообще курятник опустеет. Заставят меня яйца нести.
Упал я духом, что и говорить. И тут вспомнил про одного несчастного дворянина. Ни хозяина у него нет, ни дома. Люди ему имя не дали, но мы его Варфоломеем зовём. Побирается он по всей деревне, к ремонтной мастерской прибился. Где какой кусок найдет, кость ли обглоданную, корочку ли чёрствую, а так целыми днями голодный. Зимой ему и вовсе худо. Шуба у него облезлая, засаленная, вся в репьях. Мне всегда его жалко было, частенько ему поесть приносил. Из своей порции. И вот меня спасительная мысль посетила. А что если его с волчицей познакомить? При волках всегда сыт будет, опять же жизнь интересная, в лесу и на свежем воздухе. Среди душистых трав и пушистого снега. Одного я опасался,
– Сам решай, – наставлял я. – У тебя и так никаких перспектив в жизни, а здесь есть возможность выбиться в волки. Плох тот пёс, который не мечтает стать волком. Может, ещё и вожаком назначат.
Гляжу, у Варфоломея глаза загорелись, но и где-то там испуг плеснулся.
– Боязно как-то с волчицей-то, – пролепетал он.
– Конечно, вероятность трагического финала очень высока. Загрызть может запросто. Но всё в твоих лапах. Хватит уже прозябать. Тут или пан, или пропал.
Ну, Варфоломей и махнул лапой.
– Правильно сказал, безнадёжно моё положение. Вся жизнь – коту под хвост. Эх, была не была! Лучше уж волку в зубы, чем коту под хвост!
Ну и познакомил я его с Грызей. Волчица сперва вспыхнула от негодования, покраснела по самую макушку, молнии в глазах блеснули, а потом смотрю – кокетничает, на жениха с интересом поглядывает. Рассказал Варфоломей о своей горестной жизни и так, знаете ли, пронял сердце невесты, что она в конце концов разревелась и принесла ему приличный кусок мяса на сахарной косточке. Меня же отогнала в сторону, и я смотрел, как Варфоломей обгладывает кость, облизывался и чесал задней лапой за ухом.
Зажили Грызя с Варфоломеем душа в душу, в мире и согласии, колючки друг у друга каждый день выбирают. Варфоломей поправился, даже выше росточком стал, в добротной шубе ходит. И Грызя расцвела, распушилась, взгляд её стал мягче и добрее. Почти сразу они стали жить отдельно от волчьего коллектива. С вожаком у них там какое-то недопонимание возникло. Теперь вот мечтают создать собственную стаю и усиленно над этим работают. Ну а я… К сожалению, я нечасто бываю у них в гостях. Мне всякий раз как-то неловко: как будто намекаю, кому они обязаны своим счастьем.
Сколько волка ни корми, а он всё в деревню бегает
С пришлой волчьей стаей через год скандал вышел. И так получилось, что именно я вывел их на чистую воду. И всё благодаря искусству…
Однажды Никита с родителями пошли в театр, а меня с собой не взяли. И главное, спектакль был хороший, «Волки и овцы» называется. Когда они в театр собирались, я вокруг крутился как волчок, хвостом вилял со всей моченьки, подметал пол до блеска, в глаза с мольбой заглядывал, а меня всё равно дома оставили. Так мне обидно было – не передать.
Очень уж мне хотелось про волков спектакль посмотреть. Одно только название чего стоит! Как я потом узнал, там главный герой – пёс Тамерлан, которого почему-то зовут волчьей котлеткой. Волки в этом спектакли всякие. Одни – помногу глотают, другие – так себе. Но все они какие-то странные, ходят в овечьих шубах, отчего не сразу в них волка определишь. Всё это мне одна знакомая овчарка рассказала, которой посчастливилось увидеть спектакль по телевизору.
– Неужели так трудно узнать волка? – недоумевал я.