Написано лапой и хвостом
Шрифт:
К вечеру небо прояснилось. Млечный путь показался, созвездия разные. Жаль, я в них не разбираюсь, узоры и правда завораживающие. Такая красота, что дух захватывает. Никита и Егорка друг с другом соревноваться стали, кто какие созвездия знает. Я только и успевал запоминать. Узнал я тогда, что на каждой звезде такие же планеты есть, как наша. И везде собаки водятся. Всякие разные породы. Может, и коты где есть. Да уж пускай будут, а то скучно без них.
Одно плохо: похолодало сильно. Потихоньку забереги ледком прихватило. А у нас ни палатки, ни спальников. Мне-то никакой мороз не страшен: шуба тёплая, лохматая, я и в минус сорок не мёрз. Мне даже хаски завидуют. А парнишки мои только коврики взяли
А налимы эти что-то и не собирались клевать. Уже часов пять прошло, как стемнело, а колокольчики повисли как застывшие, молчат, хоть один бы дрогнул, затеплил надежду.
Потихоньку моих в сон потянуло. Никита носом клюнул и на коврик повалился. Егорка тоже задремал. Шарфами лица укутали, запахнулись в куртки на все пуговки и к костру жмутся. Я рядом с Никитой прилёг, боком его согреваю.
Через какое-то время костёр притух совсем, угольки только краснеют. Смотрю, Никита ворочается, мёрзнет, никак согреться не может. Мне бы дровишек в огонь подбросить, но я страсть как этот костёр боюсь. Вот ничем меня не напугать, а огонь побаиваюсь. Природа его мне непонятна. Однажды мне страшный сон приснился. Будто загорелась на мне шерсть, и я еле-еле успел в речку прыгнуть. Вот и не подхожу я к костру близко, с опаской на него взираю.
Растревожился я сильно: вдруг Никита заболеет, простынет или воспаление лёгких подхватит? Вон как колотит от холода, зуб на зуб не попадает. Снял я тогда с себя шубу вместе с хвостом и Никиту ею накрыл. Пушистый хвост вместо шарфа приладил, шею надёжно прикрыв, где ангина подобраться может. Никита сразу засопел, дрожать перестал, вытянулся в тепле. Сразу же мне на душе легко стало, спокойно.
Сам-то я без всякой одёжи остался – мясо на костях, жиру самая малость. А откуда он, жир этот, возьмётся? Веду активный образ жизни, бегаю с утра до вечера, ношусь как угорелый. Раньше без надобности было, а сейчас жирок бы не помешал. Что и говорить, так меня холодом и пронзило! Чую, околеваю, лапы и вовсе окоченели. Стал бегать туда-сюда, чтобы согреться, прыгаю разные стороны. Разминаюсь, одним словом, а сам краем глаза на Никиту поглядываю. Боюсь, проснётся, увидит, что на нём шуба моя, и с испугу её в костёр бросит. Как Иван шкурку Царевны-лягушки. Или просто сонный отпихнёт в сторонку – ну, она и запалится. И как я потом без шубы? В таком виде у меня вообще никаких перспектив. Без шубы собаке никак нельзя.
Вдруг слышу: колокольчик тихонько брякает. Знать, налим попался. Ну, думаю, сейчас как загремит на всю округу, и Никита с дружком точно проснутся. Тут уж размышлять некогда было. Скоренько я опять шубу на себя накинул и как ни в чём не бывало принялся по бережку выхаживать. Сразу и колокольчик заголосил как очумелый. И я сразу залаял звонко: мол, просыпайтесь скорей, бешеный клёв начался!
Вскочил Никита и к закидушке кинулся, стал леску выбирать.
– Егорка! Большое что-то! – закричал он. – Не могу вытащить! Коля, не мешай! – это он мне. – Не лезь со своими лапами!
Егорка тоже подбежал, помогать давай. Я вокруг прыгаю, заливаюсь от радости. В шубе сразу согрелся, даже жарко стало.
Налим с метр, наверно, попался, не меньше. Никита его на кукан посадил, а он спокойный такой, рассудительный. Замер на дне, и только жабры чуть шевелятся.
Тут
– Может, зря? – засомневался Егорка. – Всех налимов распугаем.
– Наоборот, хорошо. Папа говорил, налимы как завороженные на свет костра идут.
Парнишки мои согрелись, а налимы и правда натиск не ослабили, судаки подошли.
Отец утром приехал, а у нас целая гора налимов, и ещё три больших судака. Каждый килограмма по два, не меньше. Я вокруг важно выхаживаю, искоса с гординкой поглядываю. Вот, думаю, свезло: и рыбы наловили, и здоровье в целости-сохранности. Всё благодаря моим усилиям…
Домой веселёхонько возвращались. Никита с Егоркой, перебивая друг дружку, живо рассказывали про нашу удачную рыбалку, а я смотрел в окно и думал, что нужно достать где-нибудь ещё одну шубу, запасную, и держать её на всякий пожарный случай.
Чудесная исцеляющая сила
После этой рыбалки в моём теле странные изменения случились. Когда холодно, организм в особом режиме работать начинает. От меня такое сильное тепло исходит, что в избе меня вместо печки используют. Меня даже на зимнюю рыбалку не берут, если лёд тонкий. И снег, и лёд подо мною сразу таят, и приходится мне частенько менять дислокацию. Однажды засиделся, засмотрелся, как Никита из лунки окуньков выдёргивает, да так и бултыхнулся в воду. Хорошо, хозяин рядом оказался. Подполз по льду и за лапу меня выдернул.
В трескучие морозы меня силком в дом загоняют. Печка в доме, конечно, тоже есть, но её недостаточно. Опять же экономия на дровах и угле. К тому же тепло моё особенное – полезное, исцеляющее, силу человеку даёт. Бывало, протопишь избу, как следует, и уже духота, как в бане. Тогда выпроваживают меня на улицу, чтобы я в коровнике посидел или в курятнике.
Наша корова Пестроня постоянно просит, чтобы я в лютую стужу хоть полчаса рядом с ней побыл. Скучно ей по полгода в коровнике сидеть. В тесноте, в темноте, в холоде да без движения. Вот и захожу по нескольку раз на дню поболтать. Затрагиваем разные темы, благо кругозор у меня широкий. А всё больше о весне мечтаем. Невесёлая у неё жизнь, а когда о хорошем думаешь, всё легче.
Пожалел я как-то Пестроню, а она мне говорит:
– Это ещё что – терпимо. Как подумаешь, каково оленям зимой, лосям, косулям и всем нашим, кто травой питается, даже страшно становится. Снега иной раз по два метра выпадет – где они там траву находят, я вообще не представляю! Ужас! А морозы какие! За сорок градусов бывает! За пятьдесят! Страшно! А в пургу холод до костей пробирает. Сколько раз слышала – и замерзают, и умирают от голода. Бывает такая зима лютая, что до весны мало кто доживает. О-хо-хо, зиму пережить – не поле перейти. Даже хищников зимой жалко.
Послушал я тогда Пестроню и полюбил её ещё больше. Захотелось ей косточку принести, припрятанную шкурку от сала, да вовремя вспомнил, что у нас рационы разные. А ещё мне почему-то вспомнился один странный случай.
Повстречал я как-то зимой знакомую собачку и спрашиваю:
– Что-то давно тебя не видно. Случилось чего?
– Да с хозяйкой моей плохо. Всё время от неё не отхожу.
– А что с ней? – разволновался я.
– Депрессия у неё.
Удивился я: что за болезнь такая? Оказалось, это какая-то таинственная хворь, которую никакими анализами выявить нельзя, но люди от неё очень страдают. Сплошь и рядом.