Написано слезою. Сборник рассказов
Шрифт:
Перелом
Его мучение началось ещё ночью. Он долго лежал и не мог заснуть: его мучили различные мысли о прошлом, о том, что он мог сделать и что он мог не делать, о том, что всё могло быть по-другому или не быть вообще… Он смотрел в потолок и думал, что же ему делать? Он не знал, но он верил…
Он вспоминал о том, как всё это началось: как она полюбила его, как он провернул всё так, чтобы она сама призналась ему в этом, как они проводили время вместе, как они целовались… Ему так не хватало сейчас этого поцелуя, который давал ему такую силу, которая и самым сильным
Он проснулся рано утром, посмотрел на часы. Было семь часов утра. Он не решился идти в такую рань и решил еще поспать немного. С горем пополам он смог заснуть вчера, только заснул он где-то часа в два ночи. Всё время он думал о ней и обо всём, что было с ней связано. Он очень много думал о прошлом…
Во второй раз он проснулся в одиннадцать. Дома уже никого не было. Он быстро умылся, перекусил, оделся и ушёл… После долгих дней терпения и страданий он всё-таки не выдержал и сдался. Почти…
Этот день, к счастью, был как бы для него, а иначе бы случилась беда… Он шёл по улице и плакал. Всё это время до этого дня он был сильным и не показывал слабость, он терпел до последнего, но теперь его сердце окутал такой мрак и ужас, такая боль от потери любимой, что он не выдержал. Его душа была «проиграна». Она растворилась во тьме, и только чудо могло спасти её. Он долго ждал этого чуда, но оно как будто специально проходило мимо него.
Он шёл по светлой улице и сильно рыдал. Пройдя один квартал, он лёг на землю и, немного полежав и посмотрев в небо, сел, обняв колени руками. Этот день был для него, потому что сулил спасение, но не простое, каким он его себе представлял. Этот день послал ему на помощь таких людей, которые очень редко встречались в его жизни или ненавидели его.
Первым человеком была женщина, лет шестидесяти, с очень чудной причёской. Он не знал её, но дал ей когда-то прозвище «Мадам Тю-лю-лю» за её прическу. Она шла в его сторону, а когда увидела, что он плачет, остановилась. Начался диалог:
– Что случилось, мальчик?
– Ничего…
– Почему ты плачешь? Тебе плохо?
– Да, мне плохо…
– Я могу тебе чем-то помочь или, может, вызвать скорую?
– Вы ничем мне не сможете помочь! Скорая тут не поможет!..
Он с трудом выдавливал из себя слова, так как не хотел больше ни с кем говорить. Он планировал закончить этим днём всё…
Мадам «Тю-лю-лю» немного разозлила его, он не хотел с ней говорить и после своих последних слов встал и побежал в сторону школы…
Когда он подбежал к перекрёстку, где был светофор, загорелся зелёный свет. Он лишь поднял голову, чтобы увидеть этот свет, который как будто говорил «можно идти», а затем опять опустил её.
Он бежал так быстро, что никто и не замечал его. Он смотрел вниз себе под ноги: поднимать голову ему уже больше не хотелось. Он спрятался за старым тиром, который находился на территории школы. Там он сидел так же, как и на своей улице – обнял свои колени и плакал. Небольшая злость, вызванная мадам «Тю-лю-лю» прошла, но оставила после себя отвращение, которое должно было сыграть в битве за его разум одну из главных ролей.
Следующим человеком, которого он встретил, была его бывшая одноклассница. Она очень ненавидела его, но
– Ты чего это тут нюни распустил?
– Не твоего ума дело!
– Что? Не спас тебя твой свет?
– Он-то меня спасал, это всё злые люди виноваты…
Она хоть и испытывала отвращение к нему, но увидеть его таким здесь было удивительно. Ей ещё больше стало жалко его, но эта жалость была всё равно очень мала: жалость переросла из ничтожного в очень малое. Одноклассница продолжила разговор:
– Так стань сам злым, чтобы не злые люди тебя доводили, а ты их доводил. И я бы тогда, наверное, согласилась на мир, если бы ты стал другим…
– Уходи!
– Ну и уйду!
После этих слов она ушла. Он не принял их, он тоже решил встать и уйти. Но он не знал, куда ему идти, не знал, что делать. Он до сих пор был в этом отчаянии, которое уже с каждой секундой нарастало и поедало его. Сердце и душа были проиграны и остались за тёмной чертой. Теперь шла последняя битва – битва за разум.
Что-то в нём направило его в сторону горы. Теперь он шёл медленно, всё так же опустив голову. Он выглядел очень печальным. Все, кто замечал его, либо впадали в недоумение, либо становились немного хмурыми. Одна машина даже посигналила ему, но он не обратил на это внимания – уж очень сильно он был углублён в себя. Он был даже не углублён! Он уже был захвачен мыслями, которые понемногу начинали управлять им! Ведь именно они вели его вперёд…
Когда он подошёл к ещё одному перекрёстку, он всё-таки поднял голову на мгновение, чтобы увидеть, какой горит свет. На этом перекрёстке тоже, как и на предыдущем, горел зелёный. Теперь он обратил на это больше внимания. Зелёный означал для него то, что он правильно идёт. Он ещё не знал, куда ведут его мысли, но он был уверен, что правильно идёт. Когда он перешёл дорогу, ему нужно было повернуть направо или налево. Его левое плечо немного свело… Для него это тоже был знак. Он повернул налево. Он шёл теперь ещё медленней, а выражение его лица стало ещё печальней. Все, кто ехал мимо и обращал на него внимание, теперь либо были награждены кусочком этой печали, либо хмурились. У всех вызывала недоумение его печаль. Но он не видел всего этого, он был весь погружён в себя. Он уже не думал, что делать, куда идти, что-то само вело его. Он просто держал в себе оборону от тёмных мыслей, ибо они уже подступали к его разуму…
Пока он шёл (ещё не зная куда), он начал вспоминать то, что с ним уже произошло сегодня. И вот тут восстало в его разуме отвращение к самому себе, пока ещё слабое, но многообещающее. Он вспомнил, как нагрубил своим ответом мадам «Тю-лю-лю», как он крикнул бывшей однокласснице «Уходи!». Он подумал, что именно от этих слов она и ушла, и, если бы он не сказал ей этих слов, она бы ни за что не покинула его. Эти мысли вызвали в нём ещё большее отвращение к себе. Через несколько мгновений он вспомнил слова бывшей одноклассницы насчёт злых людей, и теперь он понял, куда лежал его путь.