Наплыв
Шрифт:
Сегодня сразу за околицей к нам в хвост пристроился новенький небесно-голубой «Зил». Наверняка тоже издеваться будет. Что ж, чему быть – того не миновать! Чубатый шофёр «Зила», сразу по достоинству оценив начертанный на заднем борту сентиментальный призыв подумать о родных, о доме, прежде чем решаться на обгон, чуть ли не по пояс высунулся из своей комфортабельной кабины и выкрикивал что-то совершенно смущённому, робко оглядывающемуся назад Саньке. Поравнявшись с нами, чубатый заорал уже совершенно отчётливо:
– Эй, на гробе! Придержи маленько!
Санька выставил из кабины голову, застенчиво улыбнулся, чем породил у обгонщика взрыв
Тут и началась хохма. «Зилок» лихо рванулся на обгон. Но чубастик, собираясь последний раз поржать над допотопной полуторкой, вдруг с изумлением обнаружил, что она по-прежнему, подпрыгивая и громыхая всеми костями, как ни в чём не бывало, бежит рядом. Не веря глазам своим, он постучал по спидометру – всё правильно. «Зил» увеличил скорость по меньшей мере на 20 километров, но это совершенно не отразилось на местоположении гробовидного транспорта.
Мне через заднее стекло было видно, как ликующе подпрыгивал в кабине Лёнька. Представляю, как изысканно проявлял он свои чувства. «Зил» меж тем взвыл дурным голосом и буквально полетел вперёд, ясно, что сейчас уж изо всех сил. Теперь тот, с чубчиком, наверное, не сомневался, что заколдованная полуторка наконец осталась позади и её двуличный негодяй-водитель наконец вволю и поделом наглотается пыли. Бедного хватил столбняк, когда, скосив глаза вправо, он всё на том же месте и расстоянии опять увидел ядовито-зелёную уродливую кабину, из которой скалились две торжествующие рожи. В кузове вполне прилично хохотал и я сам.
– Утри носик, крошка! Чао, бамбино! Не кашляй, урод! – Долетало, как орал чубастику Лёнька, наконец-то у него поправилось настроение.
– Сделай дяде ручкой! – Вопил Санька.
– До свиданья, друг мой, до свиданья! – Кричал даже я, поддавшись всеобщему накалу страстей.
На глазах у впавшего в транс водителя «Зила» полуторка превратилась в ревущего зверя, рванулась вперёд и закрыла всю дорогу густой завесой пыли. Всё было кончено. Один чубчик мы уже напудрили. Закучерявили. Не измывайтесь – и над вами тогда не будут, может быть! По-моему что-то такое всё же где-то есть в моральном нашем кодексе. Или было. Пока не сплыло.
Чистый ветер бил в лицо. И почему-то так хорошо стало на душе. Вот странно, почему-то всегда, когда кого-то обставишь, именно так и становится. Даже когда совсем чуть-чуть обойдёшь. А уже словно бабочки внутри взлетают. Как же мало для счастья надо!
Глава 3. Исполнение желаний
Теперь о делах. Нам предстояла встреча с председателем колхоза «Колос» Дмитрием Лукичом Генераловым. Наверно, с этим заданием – взять у него интервью о подготовке к уборке урожая – я мог бы справиться и один. Однако, как выяснилось, меня редактор решил послать в колхоз лишь на пробу, на стажировку – смогу ли сам или на пару с Лёнькой взять тему, живой желательно. И только затем посмотреть, как я «рисую буквы» и весь ли алфавит помню. Таким образом, Лёньке в обоих случаях отводилась роль ротного старшины при воспитании ушастого новобранца древним и безотказным способом. В армии, как известно, он содержится в команде: «Дела-ай, как я!». А не сделаешь, тогда прости, дорогой – и научим и заставим.
– Приглядитесь к Генералову повнимательней, – отечески напутствовал меня Белошапка. – Человек он, должен вам сказать, несколько капризный и, если кого невзлюбит, с тем и разговаривать даже не станет. Но Леонид Васильевич, как
После столь заботливого напутствия я конечно же и заробел. Мне, естественно, ещё не приходилось брать интервью у таких прославленных людей, как Генералов – много раз награждённый руководитель одного из самых лучших в районе хозяйств, член бюро райкома, депутат краевого Совета, Герой Соцтруда. А тут ещё такая личная характеристика. Да и фамилия сильно говорящая. Отовсюду бог пометил.
– Не кисни, старик, – всё же заметив мой скрытый трепет, подбадривающее сказал сразу после летучки Лёнька. – Во-первых, это просто хитрый и самовлюблённый старикан, который без нашего брата не может жить, а, во-вторых, не забывай, что я с тобой. В обиду не дам. Я за тебя перед начальством нашим и редколлегией теперь в ответе. Цени! Ну?!
– Ценю. А за что ему Героя дали?
– А-а… Это давно было, ещё на конзаводе. За племенных жеребцов, кажется. Да не обращай внимания на звёздочку, а то она тебя совсем загипнотизирует! Ты едешь писать не о Герое, а о колхозе, о механизаторах, которые придумали что-то новое!
Так Лёнька ещё в редакции реализовал плановый вдохновляющий инструктаж новобранца перед первым делом.
Всё правильно. И я бы наверно точно также сделал.
Несколько минут назад мы проскочили под монументальной аркой с бетонными опорами, увитыми огромными металлическими колосьями пшеницы и такими же гроздьями винограда, над которыми цугом грудились вскрытые золотом тяжёлые массивные буквы – КОЛОС. По обе стороны той арки промелькнули два столь же монументальных дискобола, целящих своими снарядами куда-то в сторону райцентра. Уж не по нашей ли редакции?! И хотя на арке под названием хозяйства было высечено помельче и конкретнее: «Наша цель – коммунизм!», в любом случае, такая визитная карточка, если сильно не задумываться, естественно, сразу же вселяла уважение и придавала особую солидность и значимость земле, которую теперь нахально попирал наш двуличный кадиллак.
Справа и слева от дороги, ставшей ещё ровней и глаже, с короткими просветами-интервалами тянулись густые и словно бы подстриженные под бобрик лесополосы. В тех ритмичных просветах между ними вплотную к дороге подступали буреющие массивы озимых, тёмно-зелёные заросли кукурузных плантаций или уже весёлые, жёлтые поля подсолнечника. Недалеко от грейдера то и дело танкерами проплывали серо-белые приземистые здания коровников, овчарен, потемневшие и осевшие под дождями необъятные скирды прошлогодней соломы. Слева, километрах в четырёх, а может и пяти, за широкой полосой камыша, далеко-далеко, засверкала под солнцем светло-голубая, вдали неуловимо сливающаяся с небом, гладь водохранилища.
– Рыбалку-то как? – Высунувшись из кабины, прокричал Лёнька.
– В принципе-е! – Ветер заставлял просто орать. – А что?!
– Держись тогда за Саню-у! Местный пират! Браконье-ер! – Конечно, это была наивысшая рекомендация.
Впереди в зелёном разливе садов густой россыпью забелели дома. В центре села розовой громадой поднималось большое здание с высоким фронтоном, даже некими колоннами и полуодетыми изваяниями якобы женского пола в палисаде. У некоторых скульптур вполне в античном духе были поколупаны глаза и выломаны руки. Для достоверности. Так что – вне всякого сомнения, то был Дом культуры. А может даже и Дворец коммунистического труда и досуга, поскольку с цельными руками никто долго не выстоял бы в том парадном палисаде.