Наполеон и его женщины

Бретон Ги

– Я полагаю, – сказал он, – что вам лучше пока побыть здесь. Ваше задание сорвалось, но еще не закончилось. Генерал Бонапарт, несомненно, пришлет вам новые инструкции. С вашей стороны было бы неразумно предпринимать шаги, которые могут ему не понравиться…

Фурес покачал головой:

– Я уверен, что он поймет мое нетерпение. Да и к тому же я потерял депеши: я всего лишь пустой чемодан. А что можно сделать с пустым чемоданом в Александрии? Если его надо снова наполнить, следует вернуться в Каир.

Мармон, хотя это

и веселило его, все же обеспокоился, представив, какой скандал мог разразиться. Не зная, какие еще дополнительные аргументы следует привести, он заговорил более жестким тоном:

– У меня нет причин вас удерживать, лейтенант, но я вас предупреждаю: если вы вернетесь в Каир, вам плохо придется!

Фурес улыбнулся:

– Конечно же, главнокомандующий будет очень недоволен тем, что я не выполнил задания, – сказал он. – Но он будет так рад увидеть меня живым и невредимым, хотя я мог остаться в плену у англичан, что он наверняка простит меня!..

Такая наивность, такая глупая самоуверенность в конце концов вывели Мармона из себя. Немного подумав, он решил, что этот дурак заслуживает хорошего урока, и разрешил ему уехать…

Фурес сел на джерму⁷², которая шла вверх по Нилу, и через шесть дней был уже в Каире. Горя нетерпением поскорее обнять Полину, он помчался домой. При виде пустого дома он страшно удивился.

Он стал звать жену, открыл все двери и тут заметил слой пыли на мебели и отсутствие всех вещей жены. Будучи не настолько глупым, как казался с виду, он заключил из всего этого, что Полина уехала.

«Тогда, – рассказывает нам Леоне Дешам, – он присел на сундук, оценил ситуацию, взвесив все “за” и “против”, и решился-таки допустить, что, несмотря на звание лейтенанта егерей, он стал рогоносцем!..»⁷³

Это открытие взбесило его.

Недолго думая, он помчался в клуб офицеров 22-го егерского полка для того, чтобы узнать имя своего соперника.

Когда он ворвался туда, четыре лейтенанта играли в карты.

– Где Полина? – завопил он.

Все четверо посмотрели на него с тоской. Один из них аккуратно прикрыл дверь, потом вернулся на место.

– Твоя жена у генерала Бонапарта!

А потом в деталях, словно речь шла о какой-то любопытной истории, они рассказали Фуресу, как ему изменила Полина. Бедняга узнал от них, что она жила в великолепном дворце, расположенном на Биркет-эль-Ратль, почти рядом с дворцом Эльфи-бея, что ежедневно в три часа она отправлялась к Бонапарту, что она везде сопровождала его и что солдаты прозвали ее Клеопатрой и Богоматерью Востока. Что она занимала место во главе стола генералиссимуса и в свой дворец возвращалась только рано утром.

Офицеры вежливо сообщили также Фуресу, что весь каирский гарнизон осуждает поведение Полины, а генерала за это называют малопочтительными именами…

Но лейтенанта

это мало утешило. Не говоря ни слова, он вернулся домой, взял плетку и направился на Биркет-эль-Ратль.

Увидев великолепный дворец, в котором теперь проживала Полина, он чуть не задохнулся от гнева. Стиснув челюсти, он прошел через усаженный сикиморами двор, мимо журчавших фонтанов и вошел под свод огромного салона, забитого коврами, подушками, драгоценными вещами. Навстречу ему попался слуга; он оттолкнул его, распахнул дверь и вдруг увидел Полину: она лежала, нагая, в ванне…

Увидев мужа, молодая женщина, полагавшая, что тот находится на Мальте, пришла в ужас. Она попыталась убежать, начала звать на помощь, но Фурес, схватив ее за волосы, успел нанести семь ударов плетью, оставив на теле кровавые рубцы, прежде чем привлеченные ее воплями слуги не без труда скрутили лейтенанта и вытолкали его на улицу.

Бонапарт, которому немедленно донесли об этом происшествии, примчался во дворец к своей любовнице.

– Его надо арестовать, – простонала Полина. – И посадить в тюрьму.

«Будучи в первую очередь военным, а уж потом любовником, – рассказывает нам Леоне Дешам, – он не стал совершать второй ошибки», а просто сказал:

– Я не могу этого сделать. Но завтра же ты потребуешь развода.

Естественно, в течение восьми дней все находившиеся в Каире французы говорили только об этом. Больше всех над Фуресом насмехался генерал Бертье:

– Этот бедный Фурес не понял, какой ему предоставлялся шанс, – заметил он. – С такой женой этот егерь никогда не возвращался бы с охоты с пустыми руками…

Но Бертье смеялся напрасно. Послушаем Жозефа Тюркана:

«Генерал-майор, так безжалостно насмехаясь над несчастным лейтенантом, вовсе не подозревал, что сам он находился примерно в таком же положении обманутого мужчины. Его любовница, знаменитая госпожа Висконти, в которую он был безумно влюблен, для которой возвел алтарь не только в своем сердце, но и в палатке, всегда стоявшей рядом с его палаткой во всех походах, и на который он поместил портрет своего идола для того, чтобы ежедневно молиться, стоя на коленях, эта госпожа Висконти именно в то время, когда он молился, изменяла ему с господином Александром де Лабордом и была постоянно в окружении толпы молодых людей»⁷⁴.

Как гласит пословица жителей провинции Пуату: «Над рогами смеются самые рогатые»…

К счастью, спустя неделю про скандал, устроенный Фуресом, забыли из-за одного довольно любопытного происшествия.

У арабов выкупили захваченных в плен французов.

Главнокомандующий, желая получить сведения о расположении войск противника, обратился с расспросами к одному из бывших пленных.

Но в ответ этот человек неожиданно зарыдал и, как рассказывают, «схватился руками за свой зад».