Наполеон
Шрифт:
– «Но самое интересное, дорогой Бомарше, – кто сидел на козлах вместо кучера в этом сумасшедшем кабриолете. Граф Ферзен, любовник Антуанетты!»
– Проклятье! – прошептал граф.
– «И граф Ферзен, – читал далее Фигаро, – тотчас рассыпался в тысячах извинений. Он объяснил герцогу, что собирается-де покинуть Париж и вот решил испытать на прочность купленный кабриолет, ибо наши французские кареты сделаны порой весьма легкомысленно. Но при этом он был весьма смущен. И это смущение графа Ферзена, дорогой Бомарше, естественно, заставило герцога задать самому себе несколько важных вопросов. Зачем беспечному графу, наверняка путешествующему налегке, этакий дом на колесах? Его Высочество тотчас подумал о том, что пишут сейчас все газеты: король и семья хотят бежать из Парижа.
Бомарше с усмешкой наблюдал за выражением лица бедного Ферзена.
– «Короче, герцог послал своего человека на улицу Клиши наблюдать за домом графа», – читал Фигаро.
– Я чувствовал, чувствовал… – шептал граф.
– Вы мешаете рассказу, – сказал Бомарше. – Продолжай, Фигаро.
– «Наблюдатель расположился в окне дома напротив. И что же он увидел? Во дворе дома графа в тот самый огромный кабриолет грузили бесчисленные ящики! Грузили трое мужчин в платье лакеев. Здесь наблюдатель едва удержался от хохота, ибо этими «лакеями» были хорошо ему знакомые граф де Мальден, шевалье де Валори и шевалье де Мустье, гвардейцы короля! Сам граф Ферзен заботливо руководил погрузкой. Потом в таинственный экипаж положили оружие… В общем, герцог готов биться об заклад: Семья решила бежать, это для нее готовят карету. Хотя, зная знаменитую нерешительность короля, герцог все же немного сомневается и поэтому решил обратиться к вам…»
– «Всегда рад быть полезен Его Высочеству».
– «Ему рассказали о вашей дружбе с шевалье де Мустье».
– «Он – родственник моей покойной жены».
Маркиз тотчас проснулся и спросил язвительно:
– Покойной… какой по счету?
– Первой, если вас это так интересует.
– Первой отравленной, – сказал маркиз и вновь захрапел.
– Продолжай читать, Фигаро. Маркизу по-прежнему не хочется вспоминать.
– «Чтобы действовать наверняка, герцог просит вас все разузнать у Мустье. И не только из любви к нашей революции…» Ремарка: здесь маркиз выложил увесистый кошелек, который Бомарше, как и в прошлый раз, не взял. Как выяснилось потом, маркиз утаил это от герцога и присвоил кошелек».
– Мне он был нужнее, – вздохнул маркиз.
– И это оказалось к счастью, – засмеялся Бомарше, – ибо герцог решил, что наконец-то купил Бомарше, и оттого поверил всему, что я сообщил ему при встрече на следующий день… Итак, явление второе. Семнадцатое июня тысяча семьсот девяносто первого года, восемь часов вечера. В Пале-Рояль – Бомарше и герцог Орлеанский… Фигаро, читай за герцога.
– «Удалось ли вам что-нибудь выяснить, мой милый Бомарше?»
– «Ваше Высочество, граф Ферзен сказал вам правду. Он действительно покидает Париж навсегда и вывозит все свои вещи, чтобы более не возвращаться. Для этого он и приобрел такой большой экипаж. Что же касается моего родственника шевалье де Мустье и его друзей… кто-то упорно пускал ложный слух, будто они хотят устроить бегство короля и его семьи. Опасаясь ареста в наше неспокойное время, они решили бежать из Парижа: уехать вместе с графом под видом его слуг. Но теперь граф начал колебаться – брать ли их с собой. Он очень обеспокоен встречей с Вашим Высочеством. Ему кто-то передал, что вы не поверили его объяснению и решили, будто он хочет вывезти из Парижа королевскую семью. Зная вашу любовь к равенству и революции, граф испугался…» Здесь я остановился и дал принцу возможность спросить.
– «Испугался чего?»
– «Что Ваше Высочество сообщит о своих подозрениях генералу Лафайету и тогда его друзья будут схвачены в пути. Он боится подвергать их опасности».
– «Низость! Он посмел подумать, что герцог Орлеанский – доносчик! В прежние времена его следовало убить на дуэли!»
– Как видите, граф, ход был безупречен, – сказал Бомарше. – Я знал, что теперь герцог должен будет молчать, как бы дело ни повернулось.
– И почему вы это сделали? – глухо спросил Ферзен. – Если все это, конечно, правда…
– Потому что в этом побеге захотел участвовать… и будет участвовать сам Бомарше.
– Вы? Вы лжете!
– Вам еще придется ответить
Наша судьба в ваших руках». Естественно, гвардейцы прослезились и прочее… Вы удовлетворены, граф?
– Боже мой… – только и вымолвил Ферзен.
– Вам предстоит узнать еще много интересного. Например, то, что эти апартаменты с потайным ходом, благодаря которому гвардейцы смогли проникать в королевские покои… были предложены мной!
– Возможно, вы и есть дьявол, – сказал граф. Бомарше приятно улыбнулся.
– А теперь по порядку, – сказал он. – После разговора с маркизом у меня не было сомнений, что готовится побег Семьи. И еще… Есть странное свойство у некоторых литераторов: никогда не быть на стороне победителей. Революция мне перестала нравиться на следующий день после ее победы – библейский Хам явно торжествовал. Я увидел, что «новые» заняты делом «старых», то есть беспощадной схваткой за власть. Добавьте сюда и некоторые угрызения совести после дела с ожерельем… Впрочем, было и еще обстоятельство, – он усмехнулся. – Я ведь любил ее. Или не ее… Это странно, но шлюха и королева постепенно соединились. Мираж…
– Как интересно, – оживился маркиз.
– Короче, я решил участвовать, хотя не сомневался, что вы никогда мне этого не разрешите. Но я предполагал, что кроме вас в заговоре должен быть еще кто-то.
Узнать о нем было для меня несложно. Я просто явился к своему простодушному родственнику: «Милый Мустье, я все знаю, запираться не стоит. Вы решили спасти Семью, и граф Ферзен – во главе заговора». Испуг и изумление на его лице были красноречивы. Я продолжил: «Вчера я спас всех вас и этого глупца Ферзена, который едва не погубил все дело… – Далее я рассказал Мустье о встрече с герцогом. – Как видите, я хочу и могу вам помочь. Поговорите об этом… но только не с графом… мы очень не любим друг друга… а с…» Я – человек театра, так что лицо мое правдиво изобразило мучительное страдание пожилого человека, забывшего хорошо знакомое имя. И Мустье не смог не прийти мне на помощь. «Казотом», – вырвалось у простака… Что делать, бедный шевалье был преданным, честным глупцом с невероятной силой мышц, но не ума. Щедрость природы не безгранична.
– Проклятье! – сказал граф.
– Опять банальная реплика… Итак, явление третье: Бомарше пришел к Казоту. К сожалению, и он не сможет сыграть сегодня свою роль по уважительной причине, общей для многих действующих лиц моей пьесы: отдыхает с отрубленной головой между ногами… Фигаро, текст Казота!
– «Вы должны мне сказать, Бомарше, кто выдал вам дело?»
– «Охотно: граф Аксель Ферзен… Да, дорогой Казот, все началось с его оплошности…» И далее я не без удовольствия рассказал, как догадался о побеге.
– «Ремарка: Казот закашлялся». – И Фигаро усердно изобразил кашель.
– Это был постоянный кашель – у Казота болели легкие. Только умоляю, друг мой Фигаро, не кашляй так старательно и произноси текст просто. Казоту в свое время было удивительное видение, поэтому он беседовал обыденно и печально, как человек, хорошо знающий, что очень скоро эта невеселая штука – жизнь – закончится… и для него, и для тех, о ком он так заботится. Фигаро продолжил чтение:
– «Ремарка: откашлявшись, Казот сказал: «Бедный Ферзен хотел испытать карету и вот… такое несчастье… Впрочем, и графу тоже показалось, что герцог Орлеанский что-то заподозрил. Он даже решил его убить, и я насилу уговорил его отказаться… Благодарю вас за участие, Бомарше».