Напоминание
Шрифт:
– Погоди, Витенька, сейчас.
Сергей вприпрыжку поскакал к ручью, который наметил себе для остановки, и к которому полз уже давно. Он остановился у ручья, опустил Виктора на землю, прислонил его к серому стволу ссохшейся ивы, сам опустился перед ним на колени.
– Витя, ты как?
– Как видишь, - буркнул Виктор. Ярости в его голосе больше не было, на смену ей пришли усталость, тоска и злость.
Сергей попытался заговорить, но Виктор не ответил, и Сергей замолчал. Он сидел и молча хватал ртом морозный воздух. Голос Виктора прозвучал тихо, сливаясь со звуками природы, так что Сергей не сразу понял, что тот что-то сказал.
– Как?
–
– Что "как"?
– Как ты жить-то теперь будешь? То, что тебя нет - уже обнаружили. Их наверно сейчас расстреливать будут...
Виктор проглотил комок, застрявший в горле. Сергей смотрел на него, вспоминая прошедшую ночь, только теперь осознал, что произошло. Как он мог так хвататься за жизнь? За НЕНУЖНУЮ ему жизнь. Ведь ему же уже давно не хочется жить, у него никого нет, ничего нет, кроме боли, а боль не должна жить. Любая боль должна умереть и не пакостить живущим. А может все эти разговоры о том, что ему не хочется жить - ерунда. Ведь именно за жизнь он цеплялся, когда рыл эту свою лазейку, именно за жизнь он цеплялся, когда спорил, а потом боролся с Виктором. Как он мог? Почему Виктор не придушил его? Один раз в жизни Виктор не закончил начатое, очень жаль.
– Не знаю, - выдавил Сергей.
– почему ты меня не придушил, Витя? Ты ведь мог.
– Не мог, - тихо ответил Виктор.
Снова замолчали. Сергей уже ни о чем не думал, он смотрел на ручей. Вода бежала быстро, резво, бугрясь на торчащих камушках, смывая с берега грязный снег. Интересно почему вода не замерзает? Ведь холодно, ведь зима, мороз, снег. А ручей бежит и не застывает. Не может застыть.
Вода подхватила ветку, повертела ее, отчищая от налипшего снега, вынесла на середину и, подбрасывая, весело понесла вниз по течению. Ручей должен был застыть, умереть, как и все живое, на зиму, а он бурлит. Он живет. Сергей невольно сравнил себя с ручьем. А что, он тоже должен был умереть и уже давно, а он вот опять бежит куда-то, опять не замерз, а несется вперед.
Зачем? А зачем несется вперед ручей? Спасительная мысль пришла сама собой. Ручей бежит вперед не для себя, а для других, он несет воду людям, животным, растениям, которые в ней нуждаются. Почему он выжил, когда должен был умереть? Для других, чтобы принести другим пользу.
Вот Виктора спас.
– Витя, я живу для людей, - попытался он объяснить свою мысль.
– Я выжил, чтобы спасти тебя, а может и еще кого. Я, как ручей, я несу людям...
– Брось, никакой ты не ручей. Людям он нужен. Спасти кого-то. Люди из-за тебя погибнут, причем те, которые не должны были погибать. Ты меня спас?
– Виктор хрипло рассмеялся, закашлялся, прохрипел уже слабым голосом.
– Ты меня еще не спас. Нас могут искать, поймать, кроме того я ранен, кроме того мы можем спокойненько замерзнуть в этом лесу, а тут зверья всякого полно. Наши трупики сожрут еще теплыми и костей не оставят.
– Пессимист!
– Нет. И потом, Сережа, даже два самых замечательных человека не достойны жить, если за их жизни заплачено жизнями двух десятков пусть самых отвратительных негодяев, а мы не самые замечательные. И они не самые негодные, и их там не два десятка положат, а значительно больше. И вот теперь я спрашиваю тебя, как ты будешь жить с этим?
Сергей молчал, Виктор откашлялся и продолжил:
– Ручейком себя называешь? Хочешь сказочкой красивой свои грехи замазать? Ты не ручей, в нем больше жизни и свежести, чем в сотне людей. А ты мертв, Волков. Ты - протухший труп, в тебе нет жизни, так какие-то рефлекторные подергивания.
Создается впечатление, что ты живой, но ты на самом деле давно уже умер. Мне жаль тебя, Сережа, ты сделал отвратительную вещь только потому, что тебя подкинуло на очередном повороте ручья. Ты мертв, и поступок это не твой, но это вижу я, да и то только теперь, а другие этого не увидят. Они скажут, что это сделал ты, они видели, как ты это делал. Они никогда не узнают, что ты давно умер, или жаждешь умереть, что в данном случае одно и тоже.
Сергей смотрел на него подавленно, но все же с надеждой. Виктор глянул в глаза Сергея, разглядел светящуюся в них надежду и зло выдохнул:
– Забудь то, что я тебе только что сказал. Это все чушь, еще одна сладкая сказочка, которой пытался замазать твои поступки. Что сделано, то сделано, и виноват в результате поступка только тот, кто совершил этот поступок!
– Не всегда.
– Всегда!!!
– Виктор снова закашлялся.
– Всегда. И ты мне так и не ответил.
– Что?
– Как ты жить будешь дальше?
Сергей не ответил, а Виктор больше и не спрашивал. Сергей молча поднялся. В завывании ветра ему послышался собачий лай. Послышался? Он напряг слух. Ветер несся между деревьями и нес с собой непрекращающийся собачий лай.
– А может и никак, - усмехнулся Сергей себе под нос.
– Витенька, тебе придется подмокнуть чуть-чуть.
Сергей поднял друга, взвалил на плечо, с телом на плече зашел в ручей. Ледяная вода набралась в остатки сапог, обожгла холодом. Сергей передернулся, быстро побежал вниз по ручью.
Метров через сто ручей повернул. Сергей резко остановился опустил тело Виктора в воду.
– Лежи, лежи и не двигайся. Холодно будет, но только ты лежи.
Виктор не успел ответить, как Сергей подхватился и побежал назад. Он бежал и оглядывался, ручей завернул, замелькали деревья, тело Виктора пропало из вида. Сергей вздохнул спокойнее, вышел на берег в том месте, где и заходил в ручей. Побежал вверх по ручью, но уже по берегу. Собачий лай стал более отчетливым и более остервенелым. Знают уже, где я нахожусь, видят, с-собаки, подумал Сергей имея в виду именно собак. Он пробежал так около километра, а когда собачий лай стал невыносим, забежал в воду и побежал по воде. Через некоторое время он снова вылез на берег и снова стал намеренно оставлять следы. Преследователи то чуть отставали, то снова приближались. Сергей повторил маневр еще несколько раз.
Наконец погоня значительно поотстала.
Сергей не переставал бежать, а остановился только тогда, когда собачий лай стал почти неразличим. Сергей выскочил из воды на берег и побежал в лес. Он бежал быстро, ноги его оставляли глубокие смазанные следы на снегу. Он старался убежать как можно дальше в лес. Наконец Сергей остановился, прислушался. Тишина, только его хриплое дыхание и частые, глухие удары его сердца. Сергей глубоко вздохнул и осторожно, след в след, начал возвращаться к ручью.
Собачий лай снова появился на грани слуха, когда ручей уже показался из-за деревьев. Сергей запаниковал, заспешил, сам не помнил, как оказался в ручье. Уже в воде он споткнулся, опал. Ледяная вода отрезвила, моментально привела в чувства. Сергей поднялся и быстро, вздыбливая воду и поднимая фонтаны брызг, понесся вверх по ручью. Собачий лай нагонял, Сергей пробежал сотни три метров, остановился. Здесь из воды торчал огромный валун.
Сергей опустился в воду, укрылся за камнем и затаил дыхание.