Направо, налево и сзади
Шрифт:
Еще одному приятелю, большому юмористу, приснилось, что за поворотом Волги встает ядерный гриб. Понимая, что идет ударная волна, он пытается убежать от нее и боковым зрением замечает, как ломаются и рушатся вокруг стены и переборки дома. В другом случае война застает его на даче. Вокруг пухнут атомные взрыв, а он на надувной лодке плывет через реку, стреляет в людей, хватающихся за борт, а потом попадает в лес.
А вот наши предрассветные сны. Обмирая от ужаса, искать спасения и распадаться на куски, молекулы, атомы, так и не забившись в укрытие, в погреб, в подвал. Или со множеством стариков и старух сидеть в большом темном помещении, ждать чего-то, и чтобы
А можно и по-иному: однажды во время послеобеденного сна в загородном молодежном доме отдыха проснуться от сильного грохота, открыть глаза, а за окном - золотистое сияние, светящийся каждой каплей дождь, и даже дураку ясно, что началась война и где-то рядом попала в цель ракета. Ты, впрочем, не спеши и не трепыхайся - куда спешить? Оденься, сходи пописай и бесцельно бреди по сосновой аллее, прощаясь с этой сладостной паскудой жизнью! И вдруг на футбольном поле столкнись с буфетчицей, которая бьется в истерике (еще бы - сразу по трем громоотводам ударила молния, подстанция вышла из строя и нужно срочно вызывать из города электрика).
Похожая история произошла с одним будущим учителем. Попал он на практику в дом пионеров, отделенный бесконечным бетонным забором от экскаваторного завода. Ни телевизора тебе, ни радио (до сих пор, надо думать, нет), и вдруг в разгар организованного безделья и маеты сотрудники учреждения услышали, как гудят заводские гудки - помолчали, потом снова загудели.
Народ в растерянности, не знает что делать: радиоточка не работает, до заводской проходной без полтора километра, на улицах в дневной час по обыкновению шаром покати. Женщины тут же воспользовались поводом и слиняли по домам, а практикант сел на скамейку, чтобы хоть перед смертью увидеть настоящий ядерный взрыв. Прошло минут сорок, гудки смолкли, и ничего не случилось. А после обеда сотрудницы вернулись и достоверно поведали, что гудел и вовсе не завод, а пароход "Ласточка", который режиссер Э. Рязанов снимал для очередной своей кинокомедии.
Но больше всех я сочувствую братцу-кролику Славику Селезневу, который и сейчас уверяет дружков-корешков, будто помнит, как впервые испугался войны в нежном двухлетнем возрасте. "К нам подошла смерть, - плавно, точно любимую сказку, рассказывает Славик, - к нашей семье и к остальным семьям в общежитии тоже. Я даже не плакал, я просто засыпал и думал: только бы это не случилось, пока я сплю". В восьмом классе Славик прочитал в какой-то книжке про Карибский кризис, сопоставил детские ощущения с хронологией и понял, почему родители в те дни так частно брали его на руки, а его самого колотило от ужаса, холода и отвращения. Мать неохотно подтвердила его догадку и проговорилась, что наслушавшись разговоров про Кубу, бомбы и Америку, она с согласия отца сделала аборт, отчего Славик остался на братишки, а я, ваш покорный слуга, так и не родился на свет.
Родина
Я люблю смотреть на жену, когда она увлечена: вокруг нее разлит новый и ровный свет, и я в такие минуты начинаю проникать в самые дальние цветники и оранжереи ее маленьких-маленьких мыслей, и даже понимаю немного то, что в остальное время предстает неясным и мучит, особенно по ночам, когда она засыпает первой. Иногда она ловит мой взгляд и, осторожно улыбнувшись, вопросительно смотрит, и я тоже качаю головой: ничего, ничего,
Особенно люблю я смотреть на нее в концертных залах или городском цирке, где также устраивают для больших кассовых сборов представления:
присутствие игры, ярко одетых людей, музыки и ее близость, возможность наблюдать одновременно два одинаково совершенных, прекрасных и грустных зрелища рождают странную смесь, ангельский коктейль, пригубив который, несколько дней ходишь, как оглушенный, ощущая себя странником со средневековой гравюры, дошедшим до края земли и узревшим хор небесных светил за хрустальным небесным сводом.
Когда на работе распространяли билеты на концерт - какая-то рок-группа, фольклор, а в третьем отделении - гвоздь программы, клоунский ансамбль "Дьетти-Йетти", я без раздумий взял два билета и в субботу после обеда мы пошли на дневное представление.
В первом отделении, как водится, выступала та самая, никому не известная рок-группа. В антракте я, как и подобает мужчине-кавалеру, рванул в буфет, чтобы заполнить десять минут бездействия клюквенным напитком и пирожным "картошка;". С двумя сослуживцами, тоже вставшими в очередь, мы обсудили начало представления и сошлись на том, что разбавлять приезд действительно стоящих артистов всякой швалью - полное неуважение к зрителю.
Со звонком мы спешно заняли места, но началось второе отделение с заминки.
Из-за кулис возник человечишка во фраке и, выдерживая после каждого слова томительную фразу, известил, что указанный в афишах фольклорный ансамбль "транспортным причинам" выступить во втором отделении не сможет, а потому нашему вниманию снова предлагается группа, развлекавшая нас до перерыва.
Музыканты, чуть обалдевшие от привалившего успеха, долго вытаскивали на арену унесенную было аппаратуру, настраивались, шептались о чем-то и в конце-концов начали петь: частью старое, слышанное, частью то, что я лично запретил бы к исполнению. Публика переговаривалась, кто-то входил и выходил, другие дремали или читали газеты. Я сгонял в буфет, купил две бутылки газировки, и мы с женой от скуки начали беззлобно перемывать косточки тем из присутствующих, кого знали.
С началом антракта массовой давки в проходах не было. Большинство успело отдохнуть по ходу представления, кроме того, по рядам пустили слух, что буфет пуст и по такому поводу закрыт.
Аппаратуру с арены унесли, и мы начали судить-рядить, что бы все это значило. Сосед справа предположил, что клоуны из "Дьетти-Йетти" отработают свой выход на чужой технике, и тут все как язык проглотили, боясь, чтобы кто-нибудь другой не ляпнул вслух нашу общую догадку. Жена поскучнела, я занервничал, а она все заметнее мертвела от страха в очередной раз оказаться обманутой, хотя и боролась с этим предчувствием полубеды-полуошибки.
– Может,пойдем домой - спросил я.
– Зачем?
– с удивлением в голосе спросила она.
– Заплатили, а теперь уходить?
– Да, конечно, - смутился я.
– Просто ты грустная какая-то.
– Ничего, - махнула она рукой.
– Как взгрустнулось, так и развеется!
Это правда. Она ведь моложе меня на восемь лет, и я иногда чувствую себя стариком, женатым на ребенке, боюсь показаться брюзгой и ретроградом, и за три года после свадьбы мы ни разу не поссорились. Конечно, мне кажется, что я не стал бы ссорится ни с одной женщиной, но так думают все деспотичные мужья. При всей разнице в возрасте она проявляет такой житейский расчет, что я прихожу в отчаяние от своей беспомощности и непрактичности.