Напряжение растет

Ильин Владимир Алексеевич

– Не важно, – отмахнулся я от пока не нужной авиации. – Сделаешь мне огромного робота-убийцу?

– З-зачем? – замешкался брат, удивленно округлив глаза.

– Чтобы он держал в ужасе весь город, а потом я пришел бы и его победил? Ну, не один победил, – тут же исправился, вспомнив о главной цели задумки. – Со мной еще трое будут.

– Это ведь робот должен быть размером с дом. – Брат задумчиво почесал подбородок и пододвинул к себе блокнот и ручку. – Нет, слишком тяжелый, проваливаться станет.

– Так,

а если для нападения только на школу? – упростил я задание.

– Это можно, – великодушно согласился он и нацарапал на листке что-то паукообразное. – Вооружение?

– Зубы и хвост, – навис я над его плечом и с интересом наблюдал, как к рисунку добавилось несколько штрихов. – А это зубы или хвост?

– Это зубы на хвосте! – весомо заявил брат. – Подвижные части в одном узле! Легко менять.

– Да для одноразового пойдет, – отмахнулся я. – Мне главное его победить красиво.

– С жертвами, без? – деловито уточнил Федор.

– Лучше бы, конечно, с жертвами, но пойдет и сломанная рука. Можно ведь?

– Это задача, – цокнул брат. – Может, руку до нападения сломаем?

– Хотелось бы не мне, – честно признался я.

– Что-нибудь придумаем, – к рисунку добавилась запись мелким почерком: «Ломатель руки! Срочно!»

– И чтобы рычал грозно и гонялся за всеми по коридорам.

– С искусственным интеллектом сложно, – покачал брат головой. – Его еще не изобрели. Только радиоуправление!

– А если посадить внутрь собаку? – задумался я. – У меня Лайка есть. Знаешь, как рычит? И меня точно не обидит.

– Хм… – Федор парой штрихов добавил кабину для хвостатого пилота и четыре рычажных привода для лап. – А ты точно сможешь победить? – засомневался он, поглядывая то на получившуюся конструкцию, то на меня.

– Конечно! – возмутился я. – Это ерундовое дело – одна котлета, и мир спасен.

– А если у кого-то другого найдется котлета?

– Ой, да кто в школе носит с собой котлеты! – отмахнулся я. – Кстати, будешь?

– Тогда может сработать, – признал Федор, отмахнулся от упаковки с бутербродом и дважды подчеркнул результаты предварительного планирования. – Только я сразу все сделать не смогу, мне подучиться надо.

– Время есть, – похлопал я его по плечу. – Месяца два точно.

– А, нормально, – успокоился брат, вывалил на стол толстенный справочник по электронике и открыл его на первой странице.

Одной проблемой меньше.

– Спасибо! Обедать пойдешь?

– Нет, я уже ел, – задумчиво пробормотал он, погружаясь в текст.

Тихонько, чтобы не мешать, я покинул его кабинет, прикрыл за собой дверь и вновь заскрипел по паркету, направляясь на кухню.

– Максим, я в город, – окликнул учитель, когда я проходил мимо. – Уроки сделай, приду – проверю.

Тут же хлопнула дверь,

оставив меня наедине со звенящей тишиной дома – верный признак того, что сестры в мастерской у отца. Потом к ним зайду – потому как не тронь лихо и не придется снова переодеваться в чистое. Мелкие сестры унаследовали от Федора привычку забираться на плечи, используя ноги и зубы, а я надеялся предстать перед отцом в приличном виде.

На обед сегодня была разогретая манная каша, щедро политая маслом. Наверное, вкусная – оценил я, однако проверять не решился, отодвинул от себя. Но тут за окном резко затормозила машина, выпуская из задней дверцы разозленного отца, и я с энтузиазмом взялся за ложку. Потому что пока человек ест, его трогать нельзя, это каждый знает.

Раздраженно хлопнула входная дверь, на кухню быстро прошагал папа, нацелился на кувшин с водой. Замер, глядя на меня, увидел замотанные бинтами руки, нахмурился, но так ничего и не сказал, молча взял воду и стакан.

– Зайди ко мне, после того как поешь, – донеслось из коридора.

Резко захотелось добавки этой чудесной и волшебной каши – эдак порции на четыре, чтобы есть маленькой ложкой, дотянуть до ночи и тихонечко просочиться к себе в комнату, а утром улизнуть из дома, пока никто не проснулся. Но это для трусов. Так что, поковырявшись без аппетита и даже кое-что съев (отчего чувствовал себя уже наказанным – если не за танкер, то за драку точно), через полчаса отправился к отцу.

– Ты все сделал правильно, – молча пободавшись со мной взглядами, все-таки выдохнул папа, положив сцепленные замком руки на стол.

Я тихонько сидел напротив, положив руки на колени и выпрямив спину. По бокам адвокатами пристроились Катя с Тоней и сурово поглядывали на отца.

– Но драться – плохо, – скорее для сестер, а не для меня упрямо сообщил он. – Хотя иногда нужно, не спорю. Но делать это лучше по правилам!

– То есть их должно было быть четверо? – удивился я.

Рядом в тон мне хмыкнула Тоня, а Катя осуждающе покачала головой.

– Нет, – сощурившись, словно от головной боли, произнес отец. – Девочки, я вас прошу, погуляйте во дворе полчаса.

Сестры синхронно скрестили руки на груди.

– Да не буду я его ругать! – Не уловив ни единого движения, отец достал ключ из верхнего ящика и отправил его по поверхности стола в нашу сторону. – Можете покататься на машине.

– Ю-ху! – Сестры вихрем слетели с подлокотников, смахнули со стола ключ и мигом испарились из комнаты.

– Только вокруг дома! – обратился отец к закрытой двери.

– Хана машине, – спокойным тоном вынес я вердикт, расстроившись как из-за симпатичного внедорожника, так и из-за двух плиток шоколада, отданных этим легкомысленным существам за защиту.